Искушение

– Чуть позже, Карин. А теперь поехали, – произношу спокойно, радуясь, что наконец-то взял под контроль разбушевавшиеся чувства. Стараясь больше не обращать внимания на напряжение, которое просто искрит в воздухе, намереваюсь завести двигатель и начать выполнять план, как краем глаза подмечаю, что Карина не шевелится. Вообще не шевелится. Будто в кресло вросла.

Выдыхаю. Видимо, все делать должен я сам. Наклоняюсь, тянусь к ремню безопасности, и сам не понимаю, как близко оказываюсь к Карине. Ее лицо рядом с моим, ее дыхание опаляет мою кожу. Кажется, я даже слышу, как стучит ее сердце. Или мое?

Локоны, которые волнами лежат на ее плечах, неожиданно касаются моей щеки. Или я касаюсь ее сам? Замираю. Не могу двигаться. Столь мимолетное движение, которое едва ли можно назвать касанием, а меня парализует. Током прошибает, дыхание перехватывает.

– Что ты делаешь? – шепчет она, и я наконец-то возвращаю себе способность шевелиться.

– Забочусь о твоей безопасности, – отвечаю так же тихо, как и она говорит, и наконец-то щелкаю ремнем. Карина шумно выдыхает.

Возвращаюсь на место, чувствуя, как по телу все еще волной идет ток от нашего касания.

Что же, черт побери, со мной творится?!

Завожу двигатель и дергаю машину с места, потому что все еще не могу с собой совладать. Отмотать бы время назад… На десять лет. Чтобы только не познакомиться с Кариной…

Глава 9

Наверное, я умерла и попала в какой-то персональный ад, где моим единственным мучителем был, есть и будет Антон. Потому что как иначе объяснить то, что сейчас происходит?!

А происходит то, что мы сидим в ресторане, за лучшим столиком и играем в гляделки. Кто кого, черт побери, переглядит!

– И что мы тут делаем? – шепотом интересуюсь, стараясь не привлекать к нам внимания. Но как это сделать, если то и дело в нашу сторону косятся наши же официанты!

Если об этом узнает кто-то из компании, быть беде. Какой же сегодня ужасный день…

– Ужин перемирия, – спокойно сообщает Антон и наконец-то перестает смотреть мне в глаза. Я даже выдыхаю и робко касаюсь карточки меню, которое и так знаю наизусть.

– Ужин?

Он кивает и с упоением листает меню.

– Перемирия?

И вновь кивок, за которым следует лишь шелест страниц.

С ума сойти!

Нет, я определенно рехнулась! Или померла от сердечного приступа!

– А мы воевали? – робко интересуюсь, застыв с меню в руках.

Антон наконец-то отрывает взгляд от картинок и вновь пялится на меня. Да чтоб его!

– Возможно.

Я шумно сглатываю комок, который подступает к горлу каждый раз, когда Антон так смотрит на меня. Будто мне не хватило сцены в машине?! Я блин вся на нервах, на чертовых иголках! С трудом дергаю себя, чтобы не крутиться на стуле. Но еще сложнее заставлять себя не думать, что именно произошло в машине. Как он едва не коснулся меня, как мое сердце тарабанило буквально у него под ухом. Надеюсь, Антон ничего не слышал, потому что я пропала…

– Не помню, чтобы мы враждовали, – вру ведь. Еще как! За десять лет у нас было столько стычек, что впору снимать сериал.

Антон усмехается. Вот только улыбка, которая касается его губ, мне совершенно не нравится. Будто он что-то задумал, а меня в известность поставить забыл. Не владеть всей информацией – это как перед толпой голой стоять. Сейчас я чувствую себя именно так. Полностью обезоружена перед Воронцовым.

– Ужин так ужин, – стараясь придать голосу спокойных ноток, быстро листаю меню и выбираю легкое блюдо, которое мой желудок сможет усвоить в условиях повышенной нагрузки. Антон тоже делает выбор, и когда от нашего столика отходит официант, мы вновь смотрим друг на друга.

В общем, если взглядом можно было бы убивать, то сейчас здесь бы лежало два трупа.

– А дальше что?

Антон удивляется моему вопросу или просто умело имитирует эмоции. Я прикусываю губу.

– Дальше?

Киваю. Напряжение вырастает в геометрической прогрессии. Еще чуть-чуть и рванет к чертовой матери.

– Да, что дальше? Мы поужинаем, поговорим, а потом?

– А что ты хотела бы? – произносит он и подается вперед, а я по инерции двигаюсь назад, и лопатки больно впиваются в спинку стула. Пожалуй, стоит поговорить с Сашей о замене стульев. Они чертовски неудобны.

– Я? Ничего.

Антон хмыкает и выпрямляется. Подловил же, чертяка!

– А ты?

Ухмылка вмиг тает на его лице. Ха-ха, я тоже так умею, Воронцов!

– Что я?

– Что хотел бы ты?

Секундное замешательство проходит, возвращая Антону прежнее выражение. Он опять на коне.

– Поужинать, поговорить. Всё же давно мы с тобой не беседовали просто так.

– Как и не ели за одним столом.