Искушение

В то время, как на низшие слои обрушивались потоки идеологических помоев и пропаганды, высшие слои цинично обделывали свои делишки и позволяли своим детям то, за что детей низших слоев жестоко наказывали. У них были заграничные радиоприемники. Они безнаказанно читали запрещенные для низов книги и слушали западные радиостанции. Моральное и идейное разложение советского общества началось прежде всего в высших и привилегированных слоях.

В брежневские годы в огромной степени усилилась тенденция к идеологическому кризису, зародившаяся еще в хрущевские годы как следствие десталинизации страны. Хотя в эти годы идеологический механизм, руководимый Сусловым, и идеологическая обработка населения достигли беспрецедентных масштабов, они не смогли остановить нарастание идеологического и морально-психологического кризиса советского общества. Чем мощнее становилось идеологическое давление на население, тем менее эффективной становилась идеология, и тем хуже относились к ней оболваниваемые массы. Чем больше старалась огромная армия идеологических работников приспособить достижения науки и техники к нуждам идеологии, тем больше последняя разрыхлялась, тем больше она теряла свою монолитность и воинственность. Разрастание идеологического и пропагандистского аппарата и проникновение в идеологию идей современной науки не устраняли главного фактора, лежащего в основе кризиса советской идеологии, а именно ее резкого расхождения с реальностью советского общества и интеллектуальным состоянием активной части населения. Весь послесталинский процесс модернизации советской идеологии заключался в накоплении элементов антимарксизма, антикоммунизма и антисоветизма в самой марксистско-ленинской идеологии как идеологии государственной. Освобождаясь от влияния марксистско-ленинской идеологии, советские люди, однако, не освобождались от идеологии вообще. Они подпадали под влияние западной идеологии, т.е. идеологии антимарксистской, антикоммунистической и антисоветской.

Местный прогресс

Город Красноармейск, где вырос Юрий Чернов, был почти полностью продуктом советской истории. До революции это был небольшой поселок Троицк с церквушкой и церковно-приходской (начальной) школой. После окончания Гражданской войны около Троицка построили казармы и конюшни для кавалерийской дивизии. Тогда-то и переименовали поселок в Красноармейск. Затем в поселке появился медицинский пункт, превратившийся в больницу, семилетняя школа, пункт по приему от крестьян натуральных налогов (сена, мяса, молочных продуктов), хлебопекарня и другие мелкие заведения. В конце двадцатых и начале тридцатых годов в Красноармейске открыли ветеринарный техникум, курсы трактористов и школу младших командиров. Значительной вехой на пути прогресса явилось открытие исправительно-трудового лагеря неподалеку от поселка и мастерских при нем. Красноармейск превратили в районный центр, разместив тут множество учреждений. Школа стала десятилеткой и открыли две новых. Около города вскоре возник крупнейший в области свиносовхоз. Короче говоря, к началу войны с Германией Красноармейск стал значительным по партградским масштабам городом. Были построены железнодорожная ветка и шоссейная дорога, соединившие его с Партградом.

Во время войны в Красноармейск эвакуировали военное училище, госпиталь и завод по производству снарядов и патронов, которые тут и остались насовсем.

После войны около города построили новый исправительно- трудовой лагерь, химический комбинат и атомное предприятие для мирных целей. Город стал вторым по размерам и по значению в области после Партграда. Когда в моду вошло слово спутник, его стали называть спутником Партграда. В городе появились новые школы, техникумы, училища, культурные учреждения, конторы и т.д. Тридцатикилометровое пространство между Красноармейском и Партградом было застроено так, что наметилась очевидная тенденция к образованию гигантского города, сосредоточившего в себе около половины населения всей области.

Какой бы ужасный вид ни имело все то, что создавалось и вырастало в Красноармейске и Партграде, в сравнении с аналогичными явлениями на Западе, это так или иначе означало колоссальное усложнение общественной жизни и беспрецедентный в истории скачок в развитии. Если бы те, кто стал усиленно проповедовать идеи возвращения России в дореволюционное состояние и идеализировать это состояние, сравнивая бы суммарную картину хотя бы одного Красноармейского района в начале восьмидесятых годов с суммарной картиной этого района в лучшие дореволюционные годы, они увидели бы, что никакого пути назад уже нет и никогда не будет. Но никто этого не сделал. И даже официальная идеология и пропаганда не смогли использовать этот мощнейший аргумент в борьбе с теми, кто с началом перестройки начал открыто проводить линию на дискредитацию и разрушение всего того, что было создано за семьдесят лет советской истории.