Искушение

Он остановился на самом интересном месте!

— Что потом?

Эдо нахмурился:

— А то потом поздно будет.

Семен отвернулся, но все равно посматривал на меня через зеркало. Я силилась за его сегодняшней внешностью увидеть настоящее лицо. Не получалось. Передо мной все так же сидел мужчина с темными внимательными глазами. Меня же он наверняка читал легко, как программист только что написанную программу.

— Мне больше некуда ехать, — призналась я. Такой поворот событий расстроил. Неужели придется возвращаться домой? А что там? Опять чернота? Обгоревший остов мельницы? Да я там с ума сойду.

Лицо Эдо дернулось, словно на зуб попала долька лимона. В первое мгновение я восприняла это на свой счет, но колдун крикнул через плечо:

— Кирюха, ты чего здесь забыл?

— Тапочки, — буркнул лопоухий в толстовке.

— Передай девочкам, что я завтра с утра буду здесь. Отметим премьеру!

Кирюха довольно закивал.

— И пускай готовятся к экзаменам, иначе на занятия пускать не буду. Празднование начну с проверки выученных билетов.

Парень расплылся в улыбке и исчез. Я передернула плечами, прогоняя неприятные мурашки, родившиеся от слова «экзамены».

Со смехом студийцы приняли вернувшегося Кирюху. Быстрый топот известил, что они все же решили уходить, но голоса их еще звучали неподалеку, гулким эхом возвращаясь из коридора.

— А мы пока чаю попьем! Устала, наверное, столько времени в пути провела.

Эдо достал из-под трюмо металлический крутобокий чайник, доисторический, с железной спиралью внутри. Это было неожиданно и слишком как-то по-бытовому просто. После всего пережитого, после мельницы, пожара, Медлинга и Семжи — вот так сесть и начать пить чай? Все равно что во время сражения махнуть платком, чтобы сильно не мешали, сесть на бугорок, заказать себе яичницу, спокойно съесть ее, вытереть губы и снова ринуться в бой.

Я потопталась с чайником в руке, не представляя, что с ним делать дальше.

— Водичку налей, — попросил колдун. — Пройдешь через комнату, налево, там туалет.

Я вздохнула, понимая, что сейчас мне придется выдержать еще один допрос.

Участников спектакля от меня загораживала узкая спина лопоухого Кирюхи. Он докладывал, что великий и могучий руководитель театральной студии «Ромашка & Со» жив, здоров, ждет их завтра на утреннее чаепитие. Мое появление было встречено холодным молчанием. Я прошла через суровый строй, спиной чувствуя неприязненные взгляды.

Налила воды, повернула обратно. Операция прошла без потерь.

Воткнутый в розетку чайник засипел, бока его покрылись холодной испариной. Сказочник стоял посреди комнаты, о чем-то думая. А потом, словно опомнившись, стал доставать чашки, коричневую коробочку с чайными пакетиками, конфеты в серебристой обертке. Трюфели. Сто лет не ела такие конфеты. Разгреб журнальный столик, на котором вперемешку лежали коробочки с гримом, накладные бороды, усы, фантики, бумажки, куски разноцветного картона, кисточки, открытые баночки с гуашью. На освобожденном пятачке расставил чашки, сахар, конфеты, положил чайные пакеты.

— Ты извини, что чай не завариваю. — Сказочник потер руки, выражая крайнюю степень расстройства. — Дети недавно разбили заварник, а я все никак не принесу новый.

Ну конечно, чай в пакетиках — это самое ненормальное из того, что сейчас вокруг меня творится. Все остальное вполне обыденная штука — спектакль, вампир, ожидающий меня за дверью, рассованные по всем углам рапиры.

— Не представился, — спохватился колдун. — Меня зовут Семен.

— Для детей Эдо, — выдала я свою собеседницу.

— Пускай будет так, Маша Гурьева, — равнодушно кивнул Сказочник, и витавшая до этого в моей голове мысль, что Эдо — старинное, истинное имя колдуна, подчеркивающее его итальянское происхождение, улетучилась. Сказочнику было все равно, как его называют. Эдо короче и красивее Семена.

А мое имя ему, значит, знакомо. Ну да, он же меня ждал. Сорока на хвосте принесла новость, что я собираюсь заглянуть.

Я вопросительно смотрела на Семена, борясь с желанием узнать об источнике его осведомленности. Задашь вопрос, а он в ответ пошлет меня неделю по горам гулять. А я без специальных ботинок, в тапочках. Ноги собью.

Поэтому я сделала вид, что все встречные знают мое имя, ничего удивительного в этом нет.

Было странно сидеть в этой комнате. За окном чернела ночь, сипел закипающий чайник, яркая лампочка под высоким потолком делала все предметы четко-контрастными. Чтобы попасть сюда, пришлось столько всего преодолеть. А здесь пьют чай, говорят о спектакле, собираются завтра отметить премьеру. Остального мира не существует. Ни вампиров, ни Смотрителей. Чайник брызгает кипятком из носика, шуршит обертка от конфеты, бьется в темное стекло мотылек. Время остановилось.

— Почему именно театральная студия? — начала я светский разговор. Молчать дальше уже сил не было.

— Объявление. Это был единственный способ дать о себе знать. Ты должна была заметить.

Конечно, иначе как бы я его искала? Не по городу же бегала.

— Зачем вам рапиры?

Семен Эдуардович обернулся на закипающий чайник.

— Ставим спектакль. Как там у Шекспира? «Весь мир театр. В нем женщины, мужчины — все актеры…»?