Искушение ароматом

– Не смешите меня несмышленая девочка, – Аристарх Эммануилович не оторвал взгляда от бумаг, которые тщательно изучал.

– Что же смешного в моих словах? – сиделка не решилась добавить свое мнение о том, что её подопечный неправильно мыслит, но сочла уместным воздержаться от подобных изречений.

– Беречь то, что себя исчерпало, невозможно. Это оксюморон.

– Что?

– Пока я не подарил свою коллекцию книг библиотеке, могу преподнести вам в дар отличный толковый словарь. Не желаете?

– Зря вы меня пытаетесь обидеть, Аристарх Эммануилович, я хоть и плохо образована, а хороший человек, – сиделка не смогла стерпеть очередной выпад в свой адрес.

– Ни в коем случае не пытаюсь и тем более, обижать, всего лишь даю советы. Поверьте, старику, деточка, образованность не сделала никого злым или добрым, всего лишь умным.

– А что толку с того ума?

– Ум всему придает детали и оттенки. А те уже формируют глубину восприятия.

– И что с того?

– Если глупость сравнить с яблоком, то исключительно нарисованным, а ум представляет собой настоящий фрукт. Разницу улавливаете?

– Не такая я уж необразованная, чтобы не отличить съедобное яблоко от бумажного.

– Это вы конечно, сможете. На завтра приготовьте мне мой бордовый костюм, – Аристарх Эммануилович махнул сиделке рукой, давая понять, чтобы она оставила его одного. Он не мог себе позволить утомиться раньше времени, а чужая глупость лишала его сил.

Глава 22

Высота давит на все, что оказывается меньше. В исключительных случаях она оказывается бесполезной. Ему вопреки желанию доводилось созерцать величие мира. Тот показывался с многочисленных ракурсов. В какой-то мере ему нравились создающиеся картины, но не терпелось отыскать собственное место в огромном пространстве. А вот границы себя самого проступали слабо. Где находился он сам и где начинался окружающий мир, не удавалось определить.

Когда-то он без труда себя ощущал. И это чувство не терпелось восстановить. Его пугала одна только мысль о том, что этого более не произойдет. Зато он обрел невесомость. Его ничто не отягощало. Прежний груз был оставлен, разве что не припоминалось на каком этапе. Он сам при этом никуда не делся. Остался собой, но другим. А вот каким, следовало определить.

Дорога опять пришла на помощь и, не прикасаясь к нему физически, увлекла за собой, словно взяла за руку. Она его спасала от самого себя. От мыслей, не позволявших использовать обретенную невесомость.

Глава 23

– Я дождусь того, о чем прошу?

– Не волнуйтесь, ваша просьба передана и в ближайшее время к вам явится адвокат.

– Пусть он волнуется: я ему плачу за это.

– Вам нужно поспать, – медсестра протянула пациентке емкость с таблетками и стакан с водой.

– Подождет все это.

– Вам не следует пропускать прием медикаментов.

– Сама знаю, что следует, а что – нет.

– Миссис Хоннор, я всего лишь исполняю свои обязанности, пожалуйста, выпейте таблетки. Мне нужно сдавать смену и отправляться домой, отдыхать, – молодая женщина испытывала нехватку сил особенно остро после общения с данной пациенткой.

– Успеешь отдохнуть.

– Пожалуйста, выпейте ваше лекарство.

– Приставучая какая. Ненавижу таких людей. Давай уже свои таблетки, – пациентка взяла стакан с водой, приготовившись исполнить чужую просьбу притом, что её оставалась не удовлетворена. Раньше она такого никогда не допускала.

Глава 24

Изоляция от общества на добровольных условиях зачастую видится непозволительной роскошью. Она на неё права не имела, но не переставала о ней мечтать. Отсутствие альтернативного источника дохода и внушительной финансовой подушки преграждало путь к тому образу жизни, что прорисовывался в мельчайших деталях в воображении. Впереди имелось достаточно времени для исполнения собственного желания.

Вероника вошла в кабинет и приблизилась к окну. Солнечная погода взывала к людям, дабы те уделили ей внимание. В такие мгновения погода обладала сходством с жизнью. Та также само пыталась обратить на себя взор человека, спрятавшегося от неё за ворохом незначительных дел.

Она представила себе человека с высоты птичьего полета. Его место было на берегу океана или же высоко в горах, а может совершающего лесную прогулку. И таких людей хватало, а они терялись среди лиц, сокращавших жизнь в офисных помещениях или в производственных цехах. Единицы из миллиардов людей, не ценивших скоротечности жизни, оказывали сколь-нибудь значимое влияние на цивилизацию. Просто трудились. Ради своего выживания в условиях общества. Но не жили в условиях внешнего мира.

И она была такой же – оторванной от настоящего потока жизни со всей его подлинной сутью.

Глава 25