Искушение фараона

– Табуба, как я рада, что ты собралась меня навестить! – воскликнула она, обдав гостью терпким мускусным запахом духов. Я знала, что мы с тобой подружимся. Ведь подруга – это так важно, особенно если живешь в браке с мужчиной, для которого превыше всех прочих обязанностей – его многочисленные государственные дела. Садись. Извини за неубранную постель, я совсем недавно встала. – Она вздохнула. – Жара становится невыносимой, и мне кажется, у меня лицо просто распухает. А у тебя такой свежий вид!

Табуба отказалась от предложенного стула и устроилась на постели, поджав ноги и подоткнув под спину подушку. Нубнофрет заметила, что сегодня Табуба предпочла своим старомодным нарядам, плотно облегающим тело, восхитительное белое платье длиной до лодыжек, собранное на груди на желтую кокетку, украшенную изящной вышивкой. Платье было без рукавов и выглядело очаровательно. Одну руку Табубы выше локтя сжимал золотой браслет, в ушах качались длинные золотые капли. Ее лицо было тщательно загримировано, волосы, лишенные каких бы то ни было украшений, аккуратно собраны в высокую прическу. Усевшись поудобнее, она улыбнулась, глядя в глаза Нубнофрет.

– А мне нравится жара, – сказала она. – В жару, царевна, я отлично сплю, хотя, конечно, остерегаюсь проводить долгие часы на открытом солнце в это время года. Не желает ли царевна присесть рядом со мной?

С легким вздохом Нубнофрет опустилась на постель и улеглась на бок, подперев голову рукой, на которую свешивались ее черные кудри.

– Вернуро скоро принесет напитки и угощение, – сказала она. – Я подумала, нам лучше не выходить из дома. В спальне немного прохладнее, чем в саду, там словно в печи. И нет даже легчайшего ветерка, ни один волос не шелохнется. Скажи мне, Табуба, ты уже свела знакомство с кем-нибудь из мемфисской знати? Как тебе здесь нравится?

Табуба засмеялась. Это был свободный, непринужденный смех, но Нубнофрет показалось, что при этом сверкнул хищный оскал.

– Мы получаем множество приглашений от обитателей северных окрестностей Мемфиса, – ответила она. – Я уверена, им интересно познакомиться с нами поближе, и в этом желании нет ничего предосудительного. Но приглашения мы принимаем редко. Нам нравится жить спокойно, тихой и размеренной жизнью. Мемфис прекрасное, великолепное место, но нам вполне хватает просто сознания того, что все удовольствия и радости, какие он может предоставить, всегда здесь, рядом, словно лакомства на тарелке, стоит лишь руку протянуть.

– И такая жизнь не кажется тебе скучной? – спросила Нубнофрет. – Ведь хозяйство, должно быть, не отнимает у тебя много времени?

– Нет, не отнимает, – подтвердила Табуба. – Но свои часы я посвящаю исследованиям истории Египта – его отношений с другими странами во времена правления Осирис Хатшепсут, той, что назначила одного из моих предков на должность надсмотрщика караванных путей из Коптоса к Восточному морю. В свободное время я люблю просто гулять по городу. Люблю ходить пешком.

«Даже и не знаю, что думать о тебе, – размышляла Нубнофрет не без легкой зависти. – Обязанностей у тебя немного, не то что у меня. Ты вольна делать все, что пожелаешь.

Старинные корни твоей семьи в Коптосе. Тогда почему ты сама здесь?»

– Это довольно необычное занятие для женщины, – сказала она, и ее голос прозвучал несколько более язвительно, чем она сама того хотела. – Я говорю об исторических исследованиях. Что же до пеших прогулок, я вижу, какое благотворное влияние они оказывают на твое тело. Ты прекрасно сложена, Табуба!

– Царевна, ты не должна недооценивать и собственную красоту, – пылко возразила Табуба, и Нубнофрет поняла, что собеседница верно угадала, в чем истинная причина едва уловимой нотки горечи, прозвучавшей в ее словах. – Мужчинам вовсе не всегда нравятся худые и физически крепкие женщины. Твои груди – само воплощение женственности, такие полные, с крупными сосками. Округлость бедер радует глаз, а изгиб живота для всякого мужчины станет свидетельством твоей плодовитости и чувственности. Ты создана для любви.

Нубнофрет несколько удивили прямота и откровенность ее слов, а когда Табуба легко провела рукой по ее икре, она и вовсе смутилась. Но это касание было скорее дружеским, ободряющим.

– Жаль, что Хаэмуас не разделяет этого мнения, – рассмеялась Нубнофрет. – Иногда мне кажется, что он вообще перестал меня замечать. Я для него – хранительница дома, я веду хозяйство, воспитываю его детей и принимаю нескончаемых высокопоставленных гостей. – Она покачала головой. – И эти заботы отнимают все мое время, так что иногда я и сама не чувствую больше себя женщиной. Но так устроена жизнь, ты согласна, Табуба? Когда проходит юность, романтика остается позади, ей нет места в размеренных буднях долгого брака.

– Совсем не обязательно, – мягко возразила ее собеседница. – Хаэмуас навещает время от времени своих наложниц?