Искушение искушенных

Перепуганная до полусмерти маркиза поняла, что все погибло. Она дважды попыталась покончить с собой, но все оказалось тщетно – Дегре бдительно следил за ней. И 26 апреля в тюремной книге Консьержери появилась запись о прибытии новой узницы. Теперь процесс по делу Бренвилье мог наконец начаться.

Обвиняемая отрицала все, но улики оказались сокрушительными. Бедный Брианкур – тот самый молодой воспитатель, чье имя послужило приманкой для маркизы, – вынужден был дать показания против женщины, которую обожал. Когда председатель суда Ламуаньон стал его допрашивать, он сказал правду… и тем самым решил судьбу своей бывшей возлюбленной. Приговор гласил: отрубить осужденной голову, а тело сжечь на костре.

Вечером 16 июля 1676 года, в теплом летнем сумраке, Мари-Мадлен Дре д'Обре, маркиза де Бренвилье, в одной сорочке и с веревкой на шее была привезена к Нотр-Дам, чтобы принести публичное покаяние, а затем доставлена на Гревскую площадь для свершения казни. На улицах, крышах и в окнах было черно от собравшегося народа. Весь город стремился увидеть, как умрет эта знатная дама, виновная в неслыханных злодеяниях.

Из окна дома на мосту Нотр-Дам Брианкур смотрел, как движется тележка, в которой обычно возили нечистоты. На соломе сидела женщина, которую он безумно любил, но еще больше боялся. Парк д'Офмон, где родилась их идиллия, казался теперь очень далеким.

А осужденная, чье раскаяние было всеми признано абсолютно искренним, видела только небо… и бесстрастного человека, гарцевавшего около тележки. Франсуа Дегре получил приказ сопровождать маркизу к месту казни – до последней секунды ей суждено было находиться рядом с тем, кого она считала виновником своей гибели…

Из другого окна наблюдала за этим печальным зрелищем маркиза де Севинье. Когда все закончилось, прославленная своим эпистолярным талантом дама вернулась домой, обмакнула в чернильницу свое знаменитое перо и отправила дочери очередное послание:

«…после казни ее останки были сожжены на очень сильном огне, а пепел развеян по ветру, и нам суждено вдыхать его; так что если нас теперь вдруг охватит желание отравить кого-нибудь, то удивляться этому не стоит».

Действительно, это было всего лишь начало.

Палач Андре Гийом, отрубив голову осужденной одним мастерским ударом, тут же отхлебнул из бутылки вина.

– Отменная работа, не так ли? – сказал он аббату Пиро, который был близок к обмороку. – В такие минуты я всегда препоручаю себя богу, и до сих пор это помогало. Но эта дамочка дней пять не выходила у меня из головы. Надо будет заказать десять месс за упокой ее души.

После этого он отнес тело на костер, вспыхнувший ярким пламенем в темноте ночи и долго затем догоравший.

Когда пепел был развеян по ветру, усталый, но довольный Андре Гийом отправился к своей любовнице, чтобы преподнести ей небольшой подарок.

Проживала она в Вильнёв-сюр-Гравуа и занималась тем, что предсказывала будущее. Звали ее Катрин Монвуазен, а чаще именовали просто Вуазен. Это была сильная и довольно красивая женщина, но ее слишком блестящие глаза внушали некоторую тревогу. Едва расцеловавшись с любовником, она нетерпеливо спросила:

– Ты принес то, что я просила?

– Разве я могу тебе хоть в чем-то отказать? Держи, вот горсть праха казненной. И чем она тебя так заинтересовала?

Вуазен очень внимательно осмотрела сероватый кулек, а затем опустила его – с величайшим почтением – в стоявшую на камине вазу.

– Это была замечательная женщина! – произнесла она с расстановкой.

– Возможно, возможно… Но лучше бы таких было поменьше! – ответил Гийом, от души расхохотавшись собственной шутке.

Искоса взглянув на него, Вуазен улыбнулась.

– Быть может, их больше, чем ты думаешь! Кто тебе сказал, что я сама не такая?

Палач изменился в лице, в улыбке подруги ему почудилось нечто зловещее.

– Ты с этим не шути, Катрин! Кое-какие вещи мне не хотелось бы проделать с тобой. Дай-ка лучше выпить и забудь об этих глупостях.

Пока он с явным удовольствием поглощал бургундское вино, Вуазен отнесла свою вазу в спальню, написала несколько слов на клочке бумаги, запечатала записочку и позвала служанку.

– Отправляйся в Сен-Жермен и передай это… сама знаешь кому!

Девушка мгновенно исчезла, а Вуазен вернулась к своему грозному любовнику.

Между тем Франсуа Дегре по завершении казни тоже отправился домой. Он не чувствовал ни малейших угрызений совести, поскольку исполнил свой долг и отлично справился с делом, которое поручили ему начальник полиции Ла Рейни и министр Лувуа. С такой женщиной, как маркиза де Бренвилье, церемониться было нечего, и сострадания она не заслуживала…