Искушение. Книга 1. Перстень Змеи

Стюард вернулся почти мгновенно. Или он очень быстро приготовил заказ, или, что более вероятно, — отметил про себя Уинсли, — американец здесь завсегдатай и его вкусы давно известны буфетчику и стюарду.

— Думаю, у нас есть возможность залезть в голову этого русского химика. Он достал цепочку, на которой сверкнула фигурка медузы.

Уинсли поежился. Ему стало не по себе, когда он увидел артефакт, оставивший такой кровавый след на его родине. [71]

— У нас была информация, что данная вещица попала в руки некоего русского олигарха. Насколько я знаю, человека мало приятного, мне известно о его связях с Эйзентрегером и всей этой нацистской швалью. Сам отдал или, может быть, выменяли? — с нескрываемым любопытством Уинсли посмотрел на жующего компаньона.

— Что Вы, Артур, после результатов президентских выборов, а теперь еще и упорных слухов о его связях с Дардамадзе, Молодцовым, Немцовым и остальными, Беленин только и думает, не обрушится ли на него гнев Президента, как когда-то на Ходорковского. Но хорохорится бедняга. Сначала упирался, но после непродолжительной, но весьма убедительной речи Вашего покорного слуги даже Беленину было трудно отказаться. Кроме того, я заверил его, что пользоваться сей безделушкой я буду всего несколько дней. Затем в целости и сохранности все будет ему возвращено. А еще, — лицо американца расплылось в лукавой улыбке, — я пообещал Михаилу Борисовичу от Вашего лица гостеприимность на территории Ее Величества, в случае, если над его головой «грянут громы небесные». Вот, он и согласился. Сегодня Ильина выписывают во второй половине дня и нам надо успеть, пока его не начнут плотно опекать.

— По-моему, Генри, Вы очень поторопились давать авансы Борису Михайловичу от лица Ее Величества. С какой стати, Королева должна оказывать гостеприимство еще одному любителю «русских горок» [72]

. Когда развалился Союз — они захватили общественной собственности столько, что взлетели в мировом рейтинге богачей на самую верхотуру. Потом, когда русские начинали наводить порядок в своем доме — в этих нуворишах забурлил бунтарский дух, они вспомнили о демократии и либерализме. А теперь, когда до них стало доходить, что «все нажитое непосильным трудом» [73]— отличное выражение из одной русской комедии, у них могут забрать — NAVOSTRYAYUT LIGI на Туманный Альбион. Почему бы Дяде Сэму не открыть объятья бедняге Беленину, а?

— Не сердитесь, Артур, это была шутка, а вот русского ученого действительно выписывают сегодня.

— Что касается Ильина, то его уже опекают и, причем, сразу с нескольких сторон, — помрачнев, сообщил Уинсли. Он сразу вспомнил, как изумился, когда узнал, что не только ФСБ интересуется пропажей химика. После разговора с Баркером в Болгарии он связался с одним из членов ложи Хранителей, который занимал высокий пост в Ми-6 [74]и узнал, что их резидент в Москве, по инициативе американцев, уже несколько дней пытается собрать хоть какую-нибудь информацию о русском ученом, но, практически, безрезультатно. Кто-то тщательно «зачищал» информацию, связанную с этим русским и его открытием. Единственной зацепкой стала информация, что судьбой Ильина интересуется служба безопасности русского олигарха «от высоких технологий» — Андрея Гумилева. Это несколько успокоило Артура Уинсли — если, Гумилев интересуется работами Ильина, то через перехват переговоров и переписки через iPad-ы и iPhon-ы они быстро соберут информацию об Ильине и его работе.

Прилетев в Москву, англичанин был поражен обилием iPad-ов и iPhon-ов в столице России. Складывалось впечатление, что каждый русский считал своим долгом пользоваться продукцией заокеанских коммуникаторов. Везде, на улице, в кафе он встречал молодых людей, оживленно говорящих или смотрящих в «надкусанное яблоко» [75].

— Артур, ну как, Вы готовы? — Баркер быстро убрал артефакт в кожаный мешочек, поднялся и посмотрел на часы, — мы можем не успеть, в этом городе пробки хуже, чем в Нью-Йорке, а в их подземку я соваться не хочу. Эти русские кричат на каждом углу, что московский метрополитен — это дворец под землей, и я, по глупости, сегодня решил приехать к нам в посольство на метро. Посмотрел карту, увидел, что мне надо сделать пересадку на станции «БИБЛИОТЕКА-ИМЕНИ-ЛЕНИНА». Никогда не думал, что страдаю клаустрофобией [76]до тех пор, пока не сделал «переход», — у них так называется пересадка с линии на линию. Теперь я знаю, что чувствуют пингвины, когда толпой мигрируют по Антарктиде. Тебя сжимают люди спереди, сзади, с боков. У всех в ушах наушники. Их, наверное, зомбирует Путин и ФСБ, — и идут они, как пингвины — шаг вперед и влево, шаг вперед и вправо. Я думал, что прошла вечность, а оказывается, когда я смог взглянуть на часы — всего двадцать минут! Больше ноги моей не будет в этом МЕТРОПОЛИТЕНЕ!