Искушение Марии д’Авалос

— Давайте подождем несколько минут. Я должна знать, восстановилось ли у него дыхание, — прошептала она. Хотя она и не могла сказать такое старому принцу, казалось, смерть снова витает рядом с ее близкими, и от этой мысли Марию охватила паника.

— Мы не можем туда вернуться, Мария. Любое неожиданное движение или звук только… ухудшат его состояние. Пьетро и Джеронима пробудут возле него несколько часов. Они останутся рядом, даже после того как он уснет. Ты должна быть разумной и верить, когда я говорю, что он поправится. А сейчас мы поднимемся наверх. — Он встал и предложил ей опереться на его руку.

Хотя в гостиной Марии пылал огонь, зубы у нее так и стучали, даже после того как они посидели у камина десять минут. Надеясь согреть невестку и опасаясь, что она может заболеть, принц послал Сильвию вниз за горячей смесью из сока лимона, сахара и спиртного.

У Марии дрожали руки, и ей трудно было пить, потому что она лязгала зубами, так что Франческо поил ее с ложечки. Озабоченная Сильвия, суетившаяся рядом, хотела было взять эту обязанность на себя, но старый принц бросил на нее раздраженный взгляд, как бы прогоняя. Впервые Мария увидела Карло в его отце, и это заставило ее рассмеяться. Она продолжила смеяться, плечи ее дрожали, по лицу текли слезы.

— У тебя истерика, Мария. Перестань трястись и смеяться и успокойся. Ты же не ребенок. Я считал тебя более разумной. Выпей это, или я на тебя рассержусь. Ты не лучше Карло. Все вы сводите меня с ума вашими нервами, характерами и настроениями. — Он поднес чашку к ее губам. — Выпей все. Все, — настаивал он.

Мария осушила чашку до дна, чуть не захлебнувшись. Алкоголь скоро подействовал. Расслабившись, она откинулась на спинку кресла и смотрела на огонь.

— Вы не могли бы спуститься и посмотреть, как там дела? Пожалуйста! — попросила она с выражением мольбы в глазах. — Вы бы могли очень тихо приоткрыть дверь и просто заглянуть.

Принц вздохнул, что-то пробормотал себе под нос и вышел из комнаты.

Его очень долго не было. Апартаменты размещались на дальнем конце дворца, тремя этажами ниже. Она высчитывала, сколько времени ему потребуется, чтобы сходить туда и вернуться, воображала каждый его шаг, прикидывая время, которое он проведет в комнате, где остался Карло. Представляла себе эту сцену и приглушенный разговор. Она рисовала себе лицо Карло в ту минуту, когда он, задыхаясь, ухватился за край стола. Вспоминала, как он бросил кубок, с испугом размышляя, уж не навлек ли он на себя проклятие, разбив зеркало. Воображала, как он вытянулся на диване мертвый, а Джеронима и старый принц склонились над ним в горе. Что же ей делать, если Карло тоже умрет? Нет. Нет. Это немыслимо.

Потом она стала снова высчитывать шаги по пути туда и обратно, на этот раз медленно, хотя принц ходил быстро, как Карло. Было почти невозможно поспевать за Карло, когда они шли куда-нибудь вместе. Ей практически приходилось бежать. Она рисовала в воображении мужа, шагающего по улице в длинном черном пальто, которое он всегда надевал, выходя на улицу. Это эксцентричное длинное пальто, доходившее до пят, он всегда застегивал на все пуговицы, словно защищаясь от чего-то, — Бог его знает, от чего. Иногда он даже носил это пальто дома. Дверь распахнулась, и Мария вздрогнула. Но это была Сильвия.

— Если ты скажешь хоть слово, Сильвия, я запущу в тебя этим кувшином, — сказала Мария, протянув к нему руку.

Сильвия отступила и прикрыла дверь. Мария налила себе еще чашку лимонного напитка, теперь чуть теплого, и выпила до дна. Она снова начала считать и в третий раз закончила воображаемое путешествие. Принц не возвращался. Она поднялась, не в силах больше ждать.

Когда Мария, пошатываясь, начала спускаться по лестнице, то столкнулась с Франческо, поднимавшимся наверх.

— С Карло все в полном порядке. Я постоял у двери, где он не мог меня видеть, и подождал, пока он стал нормально дышать, так что могу тебя заверить, что он пришел в себя и все хорошо. Ты, очевидно, выпила еще… лимонного напитка. Это хорошо. Ты будешь крепко спать. А теперь я отведу тебя назад. — И с этими словами он твердо взял ее под руку.

Мария, конечно, спала плохо. Она то проваливалась в забытье, то пробуждалась, вертясь в постели и поворачиваясь с боку на бок. Она тревожилась о Карло. Его страдальческое лицо, судорожные попытки вздохнуть и стук опрокинутого кресла преследовали ее и во сне.

На следующее утро она резко проснулась и села в постели, прислушиваясь. До нее донеслись слабые звуки музыки, свидетельствовавшие, что с Карло все хорошо. Она снова опустилась на подушки со вздохом облегчения и лежала, удивленная тем, что один и тот же музыкальный пассаж без конца звучал у нее в ушах.

Концерты в Сан-Северо давали раз в один-два месяца. В предшествовавшие концерту недели Карло, любивший все доводить до совершенства, заставлял музыкантов без конца повторять трудные фразы и пассажи, чтобы, когда начнутся заключительные репетиции, музыканты сосредоточились не на нотах, а на выразительности исполнения, на глубине чувств, выраженных в музыке.