Искушение Марии д’Авалос

Сильвия воспользовалась этой минутной паузой в разразившейся грозе, чтобы объявить:

— Моей маленькой госпоже пора ужинать, ваша светлость.

Она сделала реверанс, затем, неуверенная, что поступает правильно, быстро поднялась, замешкалась и вновь полуприсела в реверансе, вызвав у Карло смех, который так же внезапно оборвался, как начался. Он отослал их из комнаты своим обычным жестом — как бы отмахиваясь. Затем он повернулся к Марии:

— Стражники Карафа провели утро у нас во дворе, слоняясь и праздно болтая, чем мешали моим людям работать. Сальвадоре доложил, что они сопровождали куда-то тебя с Беатриче. Пьетро сказал мне, что видел, как вы с ними совсем недавно вернулись. Не будешь ли ты так любезна просветить меня на предмет того, что происходит в моем доме?

Теперь пришла очередь допрашивать меня, подумала Мария, объясняя Карло, что нанесла визит во дворец Карафа.

— Почему Карафа сочли необходимым прислать стражу, чтобы защитить вас? — сердито спросил Карло.

— Спакканаполи слишком опасна, чтобы Беатриче и я шли по ней без сопровождения. Несомненно, тебе это известно. — Она чувствовала, что, какой бы ответ ни дала, он все равно придерется. Что-то спровоцировало его плохое настроение, и она ломала голову над тем, что это могло быть.

Он встал и приблизился к Марии, нависнув над ней.

— Посмотри на меня, Мария, и выслушай внимательно. Не уклоняйся от моих вопросов, утверждая очевидное с невинным видом. Поскольку ты притворяешься, что не понимаешь, что я имею в виду, я спрошу тебя снова. Почему стража Карафа?

— Потому что их прислала Мадделена, — ответила она нахмурившись в недоумении.

Карло схватился руками за голову, словно опасаясь взорваться от раздражения.

— Твоя дочь дает более честные и умные ответы, чем ты, а ей всего десять лет, — закричал он.

Мария глубоко вздохнула, поднесла руку ко лбу и, прикрыв глаза, тихо произнесла:

— Что-то рассердило тебя, Карло. Я не могу догадаться, что именно. Ты должен мне сказать.

— Меня рассердила не одна вещь, а несколько. Позволь мне перечислить их. Нет, это слишком нудно. Лучше я объясню, как ты должна себя вести в качестве принцессы Веноза. — Упав в кресло рядом с ней, он наклонился к Марии и оказался совсем близко, ухватил ее за подбородок большим и указательным пальцами, так что она ощутила легкую боль. — Ты не выходишь из дому со стражей Карафа, — заговорил он медленно и презрительно. — Если тебе понадобится стража, то это будет стража Джезуальдо. Ты не исчезаешь, чтобы развлекаться с семьей своего первого мужа, не поставив меня или одного из слуг в известность о своем местонахождении. Ты не позволяешь Мадделене Карафа, которая вбила себе в голову, что она матриарх города, строить планы, которые мешают действенно управлять этим домом. И так далее и так далее. Ты улавливаешь, куда я клоню? Короче говоря, ты ведешь тебя так, будто честь семьи Джезуальдо что-то для тебя значит.

— Она значит, Карло, значит, я искренне заверяю тебя в этом. Я объясню тебе мое поведение, которое, признаю, было беспечным, но сначала отпусти мой подбородок. Ты делаешь мне больно.

Он отпустил и жестом собственника потрепал ее по щеке. Мария поняла, что гнев Карло угас, — у него был утомленный вид.

— Не хочу еще больше тебя разозлить, но я даже не задумывалась на тему о страже. Единственное, чего я хотела, — чтобы Беатриче встретилась со своими кузенами, и они внесли радость в ее жизнь. Думаю, теперь ей не придется играть в глупые игры, обидные для тебя, чтобы развлечься… — Она продолжала спокойно говорить с ним, зная, что он слушает невнимательно. Она также знала, что ему нравится звук ее голоса и ритм речи, — он сам на прошлой неделе говорил ей это.

Итак, Марии казалось, что она постепенно учится управлять Карло. На следующей неделе она чудесно провела летние дни с Беатриче, наблюдая, как та носится по берегу залива с кузенами, взбирается на скалы или плывет вдоль берега на одном из их маленьких изящных парусников. Марк Антонио Карафа учил ее, как в одиночку управлять парусником, и она скользила по сверкающему морю с развевающимися волосами, как маленькая русалка. В эти минуты Беатриче была собой. Возвращаясь в Сан-Северо, она со стоическим видом делала то, что от нее требовалось: учила уроки, разбирала все увеличивающуюся коллекцию сокровищ, сидела, болтая или читая с матерью, — и старалась держаться подальше от Карло, за исключением тех случаев, когда он бывал в хорошем настроении.

Мария смирилась с тем, что брак с Карло — это лучшее, чего она теперь может ожидать от жизни, и что никогда больше у нее не будет того счастья, которое она познала с Федериго. Никогда больше не знать ей такой радости.