Искушение. Мой непокорный пленник

Атмосфера уединенности, мерное потрескивание пламени от факелов, вино, от которого я слегка захмелела и полуобнаженный Маркус уговаривали поддаться на искушение и подыграть мужчине.

Маркус поставил поднос рядом со мной, взял с него мисочку с фруктами. Отломил виноградинку и поднес к моему рту, предлагая есть с рук. Обхватила ее губами, успев лизнуть кончики пальцев, чем вызвала томный вздох брюнета.

Следующую виноградинку я не трогала, сперва проведя кончиком языка по указательному пальцу мужчины. Прикоснулась губами к его коже и только потом плавно поместила угощение в рот.

— Позволишь? — я перехватила инициативу, поднеся сладкую ягоду к устам арамерца.

Но не успел Маркус притронуться к угощению, как дверь в дисциплинарную распахнулась. На пороге стоял Вир, жестами показывая, что ко мне пришли и мне не стоит медлить.

Я поспешила выйти к посетителю, оставив Маркуса одеваться.

Еще издали, идя через сад, поняла, что меня ждут неприятности. Зря мы поминали Эйстерию. Накликали на свою голову.

Решительная брюнетка, окруженная тремя рабами-мужчинами, сидела в гостевой комнате. Слуги стояли на четвереньках, у ее ног, точно верные псы. На каждом — широкий стальной ошейник с толстой цепью. Тела их опоясывали плотные черные ленты, едва прикрывающие пах. Рабы выглядели хмурыми, осунувшимися, со свежими следами плетей на спинах.

— Добрый вечер. Какой неожиданный визит, — я поклонилась гостье, даже не догадываясь, что могло привести стерву в мой дом.

Еще кого-то привела на воспитание?

— И Вам доброго вечера, — Эйстерия даже не потрудилась встать, как того требовали приличия. Словно это не я, а она являлась хозяйкой дома.

— Чем обязана визиту? — спросила я, присев рядом на соседнее кресло. Хотелось верить, что мое лицо не выдавало волнения.

Краем глаза заметила, что Маркус переоделся и вышел к нам, но не решался подойти, оставаясь стоять в коридоре.

— Принеси для начала вина, — потребовала Эйстерия.

— Вир! — позвала я.

Северянин кивнул, давая понять, что услышал просьбу, и удалился в кладовую.

— Мне не понравилось, как мой раб вел себя в амфитеатре, — без лишних предисловий заявила гостья. — Так что решила посмотреть, как проходит обучение. Позови-ка сюда моего раба.

Она делала акцент на словах «мой» и «раб». Будто чувствовала, что творилось только что перед ее приходом и желала лишний раз напомнить о том, что у Маркуса есть законная хозяйка.

— Мы как раз изучали, как следует приносить Вам вино, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри волнение нарастало точно шторм в море. — Маркус, возьми у Вира поднос и принеси вина для своей госпожи.

Я гадала, какую проверку может устроить Эйстерия и как на это отреагирует арамерец? Что если она вновь заставит его опуститься на колени, а он откажется? Что тогда? Согласится Эйстерия оставить его на дальнейшее обучение или потребует вернуть раба и задаток?

Оставалось лишь про себя молиться, чтобы Маркус не подвел. Если он вновь взбрыкнет, я даже не знаю, как буду расплачиваться.

Затаив дыхание наблюдала, как арамерец скинул с себя тунику и взял у Вира поднос с бутылкой вина и двумя бокалами. Подошел к нам, вежливо поклонился и протянул напиток сперва Эйстерии, потом мне. После чего замер возле своей хозяйки, продолжая держать поднос в руках.

— Поставь поднос и поприветствуй меня как следует, — махнула рукой Эйстерия.

Брюнет незамедлительно отложил поднос на ближайший столик и вновь встал перед гостей, произнеся: «Приветствую Вас, госпожа», — после чего еще раз поклонился.

— Нет, не так. Хочу, чтобы ты сделал это, стоя передо мной на коленях.

Началось. Господи-боже, помоги. Пресвятой Далар, умоляю. Я не могу лишиться этого заказа. Прошу, спаси. Если сейчас Эйстерия потребует вернуть задаток, то меня даже деньги Ликеи не спасут. Мне попросту будет не на что питаться, в ожидании, когда сестра градоправителя расплатится за обучение. Да мне даже вернуть задаток не чем. От него осталось всего ничего. Господи-боже, умоляю, помоги мне.

Маркус медлил.

— Я жду, — поторопила Эйстерия, глядя на раба с презрением.

Нехотя арамерец опустился на одно колено, затем второе и склонился в поклоне.

— Уже лучше, — гостья потрепала мужчину по волосам. — Хороший песик. Скажи: «Гав».

Молчание.

Я видела, как играют желваки Маркуса. Как он злится. Для него все это было невероятным позором. Гордый воинственный арамерец, которого заставляют изображать пса.

— Говори! — Эйстерия пнула раба носком туфли под ребра.

— Гав.

— Так-то лучше. Целуй ножку, — она протянула вперед туфельку, которой только что ударила Маркуса.

Я молила Далара поскорее закончить проверку, пока приказы стервы не зашли слишком далеко.

— Целуй, — очередной пинок носком туфли пришелся прямо в губы Маркуса.

Шумно вдохнув воздух, арамерец склонил голову и прикоснулся губами к обуви.

— Лучше целуй! — еще один пинок в лицо.