Искушение злом

— Я хочу, чтобы ты очень внимательно на них посмотрела. — Он сел рядом. — Сделаешь это?

— Конечно.

— И я хочу, чтобы ты сказала мне, узнаешь ли ты это место. 0'кей?

0'кей. — С широкой улыбкой она приготовилась разглядывать рисунки. Но эта улыбка мгновенно улетучилась. — Мне не нравятся эти картинки.

— Они очень важные.

— Я не хочу на них смотреть. У меня там в доме есть лучше картинки. Я могу показать тебе.

Он постарался не обращать внимания ни свой резко убыстрившийся пульс и желание схватить ее за жалкое сморщенное горло и хорошенько потрясти. Она знала. По ее глазам он понял, что она одновременно и знает, и боится. — Энни, мне нужно, чтобы ты взглянула на них. И мне нужно, чтобы ты сказала мне правду. Ты видела это место?

Плотно сжав губы, она покачала головой. — Нет, ты видела. Ты была там. Ты знаешь, где это.

— Это плохое место. Я не хожу туда.

Он не дотронулся до нее, боясь, что, как бы ни старался, вцепился бы в нее со всей своей силой. — Почему это место плохое?

— Просто плохое. Я не хочу говорить об этом. Я хочу войти в дом.

— Энни. Энни, посмотри сейчас на меня. Посмотри же. — Когда она послушалась, он заставил себя улыбнуться. — Я ведь твой друг, верно?

— Ты мой друг. Ты катаешь меня и покупаешь мороженое. Сейчас так жарко. — В ее улыбке промелькнула надежда. — Хорошо бы сейчас мороженого.

— Друзья заботятся друг о друге. И доверяют друг другу. Мне необходимо знать, где это место. Ты должна мне сказать.

Она мучилась в нерешительности. Обычно выбор для нее всегда был прост. Вставать или ложиться спать. Отправиться в сторону запада или востока. Поесть сейчас или позже. Но в данной ситуации у нее разболелась голова и стало мутить. — Ты никому не скажешь? — прошептала она.

— Нет. Доверяй мне.

— Там живут чудовища. — Она продолжала шептать своими сморщенными губами. Постаревший ребенок, раскрывающий секрет. — Они ходят туда по ночам и делают всякие вещи. Плохие вещи.

— Кто?

— Чудовища в черных одеждах. У них звериные головы. Они делают всякие вещи с женщинами, на которых нет одежды. И убивают собак и козлов.

— Это там ты нашла тот браслет. Тот, что ты отдала Клер.

Она кивнула. — Я думала, что не следует об этом рассказывать. Ведь в чудовищ не полагается верить. Их показывают только по телевизору. Если говорить о чудовищах, то люди подумают, что ты сумасшедшая и запрут в сумасшедший дом.

— Я не думаю, что ты сумасшедшая. И никто не собирается запирать тебя в психушке. — Теперь он дотронулся до нее, поглаживая волосы. — Мне нужно, чтобы ты мне сказала, где это место.

— В лесу.

— Где именно?

— Вон там. — Она сделала неопределенный жест рукой. — Там за камнями, среди деревьев.

Акры, покрытые камнями и деревьями. Он глубоко вздохнул, стараясь говорить ровным тоном. — Энни, мне необходимо, чтобы ты показала мне это место. Ты отведешь меня туда?

— О, нет. — Она вскочила в панике. — Нет, ни за что. Я не пойду туда сейчас. Скоро будет темно. Туда нельзя ходить ночью, когда вылезают чудовища.

Он взял ее руку, на которой мелко дрожали браслеты, стараясь успокоить. — Ты помнишь Клер Кимболл?

— Она ушла. Никто не знаешь, куда.

— Я думаю, ее украли, Энни. Она не хотела уходить. Они могут отвести ее сегодня ночью на то место, Они причинят ей боль.

— Она хорошенькая. — У Энни начали дрожать губы. — Она приходила ко мне в гости.

— Да. Она сделала для тебя вот это. — Он повернул браслет на ее запястье. — Помоги мне, Энни. Помоги Клер, и тогда, клянусь тебе, я прогоню этих чудовищ.

Эрни ехал уже несколько часов. Прочь из города, делая круги, выезжая на шоссе и затем снова петляя по проселочным дорогам. Он знал, что его родители будут вне себя от беспокойства, и впервые за много лет подумал о них с искренним сожалением и даже привязанностью.

Он знал, что означала сегодняшняя ночь. Это было испытанием, последним для него испытанием. Они хотели ввести его в свой круг быстро и окончательно, так чтобы он был связан с ними кровью, огнем и смертью. Он подумал было о бегстве, но ему некуда было бежать. Для него оставался один путь. Путь, ведущий на ту поляну в лесу.

Он был виноват в том, что Клер предстояло в эту ночь умереть. Он знал это и мучился от этого. Но учение, которое он выбрал, не оставляло места для сожалений или угрызений советси. Это учение смоет с него всю вину. Он жаждал этого и думал лишь об этом, поворачивая грузовик и направляясь навстречу своей судьбе.

Проезжая мимо его «Тойоты», Бад рассеянно взглянул на нее и вдруг вспомнил. Чертыхаясь, он потянулся к рации.

— Номер один, говорит Номер три. Слышите меня? — Ответа не было и он дважды повторил свой вызов. — Ну же, Кэм. Отвечай. Это Бад.

«Черт побери, — подумал он, — шерифа не было на связи, а ему тут приходилось гнаться за каким-то парнем на грузовике». Бог его знает, куда. Бог знает, зачем». Но несмотря на свое раздражение, Бад, выполняя инструкции, держался от грузовика на безопасном расстоянии.

Наступили сумерки, и задние фары пикапа отсвечивали слабым красноватым светом.