Искушенные обманом

– Да. Его одержимость тобой мешает ему мыслить логически. И ты сказала ему, что изменила. Ты думала, он погладит тебя по голове?

– Я сказала это после того, как узнала, что он использует меня из-за того, кто мой отец!

– И все же, ты считаешь, что изобразить его самого дорогого человека, тебя, как изменщика, было мудрой идеей?

Нет, не было.

– Я не самый дорогой для него человек.

– Да, ты самый дорогой для него человек, Лия. Я знаю Босса с тех пор, как был младше Джереми, и никогда не видел, чтобы он обращался с кем-то так, как с тобой.

– С презрением, ты хочешь сказать.

– Ты, должно быть, шутишь. Послушай, он не из тех, кто позволяет кому-то причинять ему боль, но ты смогла. Ты ранила его.

– Не больше, чем он сам ранил меня. – Слезы застилают мои глаза. – Кроме того, у него должны быть чувства ко мне, чтобы я когда-нибудь могла причинить ему боль.

– Ты так же ослеплена, как и он, клянусь. Просто поговори с ним, и я уверяю тебя, что он увидит твою честность. Вы мучаете друг друга, и на это больно смотреть.

– Как я могу мучить его, если ему все равно?

Ян открывает рот, чтобы что-то сказать, но его останавливает стук снаружи, вероятно, Борис.

– Просто поговорите, – настаивает он, прежде чем выйти.

Спор по-русски доносится до меня извне. Борис похож на брата-близнеца Коли, когда дело доходит до стоического поведения. Он не любит, когда Ян разговаривает со мной, и всегда напоминает мне об этом.

Быстро закончив свои дела в туалете, я встаю у раковины, чтобы вымыть руки.

Женщина, которая кричала на Яна раньше, распахивает дверь своей кабинки.

– Что это за хрень? Семейная драма не должна происходить в чертовом туалете... – она замолкает. Потом она шепчет.

– Черт.

Я поднимаю голову, и мой рот отвисает, когда вода продолжает течь из крана на мои окоченевшие пальцы.

Я смотрю на свою копию.

Она одета в розовое пальто из искусственного меха, рваные синие перчатки, а ее волосы – смесь светлых кончиков и темных корней.

Ее лицо испачкано грязью и еще чем-то, но мы все равно так похожи, что на секунду останавливаемся и смотрим друг на друга.

– Вау, – бормочу я.

– Чертово вау, действительно. – Она кружит вокруг меня, как будто я животное в зоопарке. – Если бы я не знала, что я единственный ребенок, то подумала бы, что у меня есть сестра-близнец. Сколько тебе лет, девочка?

– Тридцать.

– Э, мне двадцать семь, так что мы не близнецы. – Она останавливается передо мной и улыбается. – Гребаная жизнь пинает двойника в мою сторону, иу?

– Ты… – Я замолкаю, подыскивая нужные слова. – Ты часто бываешь в этом приюте?

– Нет, в первый раз. Но какой этот первый раз, – она смотрит на мою руку, и ее глаза выпучиваются. – Посмотри на этот гребаный камень! Бьюсь об заклад, он мог бы прокормить меня целый год.

Я собираюсь сказать ей, что это обручальное кольцо – ключ от моей клетки, но пока я изучаю ее, сумасшедшая идея медленно формируется в моей голове, когда холодная вода пропитывает мою кожу. Должно быть, я действительно сошла с ума, если думаю о том, чтобы исполнить ее.

– Меня зовут Лия. Как тебя зовут?

– Уинтер. – говорит она, все еще глядя на мое кольцо. – Уинтер Кавано.

– Как ты стала бездомной, Уинтер?

Она вскидывает руки в воздух.

– Это началось несколько месяцев назад. Я стала алкоголиком после того, как моя девочка родилась мертвой, а мама умерла.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже, но я бы меньше сожалела, если бы вышла замуж за человека, который дарил мне такие камни. Черт возьми, девочка, посмотри на свое ожерелье. Должно быть, это стоило целое состояние.

– Ты действительно этого хочешь?

Она резко поворачивает голову в мою сторону.

– Что это за вопрос? Конечно, я хочу это.

– Что, если я смогу это устроить? – Мой голос монотонен и пугает даже меня саму.

– Как?

Я подхожу к ней ближе и говорю тихо, чтобы Ян и Борис не услышали. Проточная вода также служит маскировкой.

– Займи мое место, моего мужа, мое состояние. Всё.

– Ты что, шутишь? – Она смеется и замолкает, когда я не присоединяюсь к ней. – Ты серьезно?

– Совершенно серьезно. – Это похоже на фильм, безрассудный, но я была бы глупа, если бы упустила шанс, который судьба наконец-то предлагает мне.

Ее маленькие черты морщатся.

– Какого хрена ты от всего этого отказываешься?

– Потому что это удушье.

– Я задохнусь от денег в любой день.

– Это не так просто. Мой муж-гангстер.

– Еще круче. Значит, у него больше денег.

– Тебя действительно не волнует, чем он занимается? Он в русской мафии.

– Это круто.

Я хмурюсь. Как она могла быть такой восприимчивой? Но бездомные люди мыслят иначе, чем я, так что она, вероятно, видит в профессии Адриана преимущество, а не неудобство.

Она толкает меня локтем.

– Ты действительно собираешься отдать мне своего мужа и деньги?

– Если ты согласна. Все, что мне нужно, – это мой сын.

– Конечно, я согласен. Кто бы не захотел жить как королева?

Шаги эхом отдаются за дверью, и я шепчу.

– Слушай, у тебя есть что-нибудь, на чем я могу написать?

Она расстегивает пальто и задирает свитер, открывая свой белокурый живот со следами растяжек.

– Пиши здесь.