Искусство частной жизни. Век Людовика XIV

Когда бы, умирая, я мог сохранить уважение к вам, мне было бы горько умирать, но, более его не имея, мне не жаль жизни. Я любил ее, когда мог тихо проводить дни рядом с вами. Раз мои скромные заслуги и величайшая в мире страсть не позволили мне достичь этой цели, у меня больше нет привязанностей и я знаю, что смерть избавит меня от многих страданий. Когда бы вам не была чужда чувствительность, вы бы не могли видеть мое состояние, не задохнувшись от боли. Но, слава Богу, природа обо всем позаботилась, и раз вы были способны каждодневно повергать в отчаяние человека, любившего вас больше всего на свете, вы сможете остаться равнодушной при виде моей смерти.

Предшествующее письмо, которое Кандоль написал Арделизе по поводу Кастийанта, заставило ее до смерти страшиться его возвращения, и мне думается, что она желала никогда более его не видеть. Меж тем слух о том, что он при смерти, поверг ее в отчаяние, а весть о его кончине, принесенная Фезик, [149]

с ней дружившей, едва ее не убила. Она некоторое время оставалась без чувств и пришла в себя лишь при имени Миреля, который, как ей доложили, хотел с ней поговорить. Мирель был главным наперсником Кандоля, он привез Арделизе письмо, написанное его господином перед смертью, и шкатулку, в которой были заперты и письма, и все прочие знаки любви, которые она ему дарила.

Почитав последнее письмо, она принялась рыдать еще сильней, нежели ранее. Графиня, которая не покидала ее в столь жалостном состоянии, чтобы отвлечь ее от страданий, открыла шкатулку, где сверху они увидели платок со следами крови в нескольких местах. «Боже, возможно ли, — вскричала Арделиза, — я вижу это и все еще жива! Как! Несчастный, которому было дано так много более существенного, сохранил даже этот платок! Есть ли в мире что-нибудь более трогательное!» И тут она рассказала Фезик, как несколько лет назад она при нем порезалась за рукоделием и как он попросил у нее платок, которым она вытерла руку, и с тех пор его хранил. Еще они там нашли браслеты, кошельки, локоны и портреты Арделизы, а потом письма, и Фезик попросила у подруги позволения прочитать некоторые из них. Арделиза согласилась, и Фезик раскрыла первым это.

Письмо

Здесь говорят, вы потерпели поражение. Возможно, это ложный слух, пущенный вашими завистниками, но может быть и правда. В этой неизвестности я молю Господа лишь о жизни своего возлюбленного и готова пожертвовать армией. Да, Господи, не только армией, но государством и целым миром. С тех пор как мне сообщили эту новость, ничего не сказав о вас, я делаю по двадцать визитов в день. Я заговариваю о войне в надежде узнать что-нибудь утешительное. Везде мне твердят, что вы потерпели поражение, но ничего не говорят собственно о вас. Я не решаюсь спрашивать, что с вами сталось, не потому, что тем самым обнаружу свою любовь к вам; я слишком встревожена, чтобы заботиться о приличиях, но я боюсь узнать больше, чем хотела бы. Вот каково мое состояние теперь и вплоть до прибытия первого очередного курьера, если у меня достанет сил его дождаться. Мое беспокойство умножает то, что вы многократно обещали посылать мне чрезвычайных курьеров после каждого чрезвычайного происшествия, и мне кажется дурным знаком не иметь от вас известий после этого.