Искусство феноменологии

Эволюция литературы не может быть понята, поскольку эволюционная проблема заслоняется вопросами эпизодического, внесистемного генезиса как литературного (так наз. литературные влияния), так и внелитературного. Используемый в литературе как литературный, так и внелитературный материал только тогда может быть введен в орбиту научного исследования, когда будет рассмотрен под углом зрения функциональным[155].

Если применить этот тезис не к истории литературы, а к истории философии, то он будет означать, что мой анализ сосредоточен не столько на проблемах влияния (хотя этой темы нельзя полностью избежать), сколько на тех изменениях, которые под влиянием ришировких инноваций претерпевает функция феноменологической редукции. Если в самых первых своих работах Ришир развивал идеи раннего Деррида – а именно проблематичность, если не сказать невозможность эйдетической редукции в том виде, в котором ее задумал Гуссерль – то в «Феноменологических исследованиях» 1981 года происходит прорыв к его собственной философской проблематике: проблематике иллюзии[156]. Анализируя основное гуссерлевское различие между явлением и являющимся

[157], Ришир ставит вопрос о «странной симуляции», свойственной акту и редукции. В самом деле, феноменологическая редукция предполагает, что мы «как будто», als ob, как выражается Гуссерль, перестаем верить в существование мира; Ришир уделяет особое внимание этому обороту. В его интерпретации редукция приобретает черты условности и игры:

Если исходить из интенционального соответствия [между явлением и являющимся], то редукция, «взятие в скобки», «выведение из игры» предметности заключается в том, чтобы вести себя так, как если бы

предметности не было, в то время как она все время тут[158].

Зачем же Риширу делать этот акцент на неестественности или искусственности «подвешивания генерального тезиса»[159] как методического хода? Трансцендентальное поле, открытое «как если бы» редукции, имеет характер

симуляции, поскольку порождено симулякром трансцендентального cogito, утверждает Ришир[160]. Пускай трансцендентальная субъективность всегда являет себя под маской психологической субъективности[161]

, но это маска, которая должна быть «взята» в качестве таковой, то есть в качестве маски[162]. То, что раньше скрывалось, теперь подчеркивается и выпячивается: редукция выступает как затертый технический прием, который необходимо обнажить для того, чтобы вернуть ему «действенность»[163].