Искусство любить

Этику честности легко спутать с этикой золотого правила. Максиму «делай другим то, что ты хотел бы, чтобы делали тебе» можно истолковать в смысле «будь честен в своем обмене с другими». Но в действительности она первоначально была сформулирована в более популярной библейской версии: «люби ближнего своего как самого себя». Иудейско-христианская норма братской любви на деле совершенно отличается от этики честности. Она требует любить своего ближнего, то есть чувствовать ответственность за него и единство с ним, в то время как этика честности требует не чувствовать ответственности и единства, а держаться на расстоянии и порознь; она требует уважать права своего ближнего, а не любить его. Неслучайно, золотое правило сегодня становится самой популярной религиозной максимой, поскольку ее можно истолковать в категориях этики честности, это единственная религиозная максима, которую каждый понимает и готов ее применять. Но практика любви должна начинаться с осознания разницы между честностью и любовью.

Здесь однако возникает важный вопрос. Если вся наша социальная и экономическая организация основывается на том, что каждый ищет выгоды для себя самого, если она руководствуется принципом эгоизма, только смягченного этическим принципом честности, как можно делать бизнес, как можно действовать в рамках существующего социального уклада и в то же время любить? Разве любовь не предполагает отказа от всех светских интересов и не требует разделить участь беднейших? Радикально отвечали на этот вопрос христианские монахи и люди вроде Толстого, Альберта Швейцера и Симоны Вейл. Есть и такие49

, кто считает принципиально несовместимыми любовь и нормальную светскую жизнь в нашем обществе. Они пришли к выводу, что говорить о любви сегодня это значит участвовать в общей лжи. Они заявляют, что в сегодняшнем мире могут любить только мученик или сумасшедший, а потому всякое обсуждение любви это не что иное как проповедь.

Такая очень почтенная точка зрения может легко послужить рационализации цинизма. В действительности, ее безотчетно придерживается обычный человек, который думает: «хотел бы быть хорошим христианином — но пришлось бы умереть с голоду, если б я воспринял это серьезно». Этот «радикализм» в конечном счете ведет к моральному нигилизму. И «радикальные мыслители», и обычный человек это лишенные любви автоматы, и единственное различие между ними в том, что обычный человек не осознает этого, а «радикальный мыслитель» это осознает и признает «историческую необходимость» данного положения вещей.

Я убежден, что признание абсолютной несовместимости любви и «нормальной» жизни правильно только в абстрактном смысле. Принцип, лежащий в основе капиталистического общества, и принцип любви — несовместимы. Но современное общество в своем конкретном проявлении представляет собой сложный феномен. Продавец бесполезного товара, например, не может исполнять свою экономическую функцию, не прибегая ко лжи, а квалифицированный рабочий, химик или физик может. Подобным образом, фермер, рабочий, учитель и многие друг профессии могут пытаться любить, не прекращая своих экономических функций. Даже если признать, что принцип капитализма несовместим с принципом любви, нужно признать, что «капитализм» сам по себе является сложной и постоянно изменяющейся структурой, которая все же допускает много нонконформизма и личной свободы.