Искусство любовной войны

Однажды я вышла из дому поздно вечером подышать свежим воздухом, веющим с моря, и неожиданно заметила, что мысли мои полны тем же раздражением, каким пропитан источник этой фразы. Бедный гений нипочём не желал простить женщину, которая не полюбила, и я тоже не могу простить одну такую. Всё меня злит, что она не хотела счастья, которое ей нравилось, — лишь потому, что у неё другой стандарт счастья.

И тогда по привычке я нарядила лань конём, так, чтобы хрупкая постыдная рефлексия выглядела жеребячьим юмором. Я же помню, она питала пристрастье к люля, финикам и всяким таким вещам.

Любители вульгарной психологии с отвратительным постоянством путают социофобию и социопатию, и это очень и очень зря. Если к — фобам среднестатистический законопослушный мизантроп может причислять себя с гордостью, то — патией лучше не хвастать. Это не тот, кто не хочет общаться, — он, может, и хочет, но трагически не умеет, социопат крайне деструктивен в этом процессе, крайне.

И когда я искала термины, чтобы обозначить нездоровое отношение к чужой любви, я подумала, что по аналогии филофобия и филопатия отлично подойдут.

Если вы встретили человека, который теряет интерес к объекту, как только вызовет любовь к себе, это филофоб. Охотник, завоеватель, донжуан и засранец — до смешного примитивный образ, которым мамы пугали нас в детстве: «Добьётся, обманет и не женится». Серёжа Паратов, прокативший вас на своей «Ласточке» и небрежно высадивший на берег. Да, такие бывают, это не мифический персонаж. Психологи, наверное, знают точно, каким помойным веником его били в детстве, но это, по большому счёту, неважно. Главное, понимать: сколько бы он ни говорил о своём одиночестве и горькой ничейности, объясниться ему в любви — что в карман нагадить, вы мгновенно всё портите и теряете привлекательность. Интересно в этот момент смотреть ему (или ей) в глаза: сначала секундная вспышка острого удовлетворения, а потом можно буквально в прямом эфире увидеть, как угасает интерес. Вы больше не приз и не добыча, а просто дохлое животное. Следовательно, если вы зачем-то хотите иметь его при себе, не показывайте своей любви, вот и всё. Секс — да, сколько угодно, но чувства — ни-ни, и при правильной игре он останется вашим на долгие годы.

Иное дело филопат. О! Это сложный и любопытный объект для наблюдения. Если слушать, что он говорит, его легко перепутать с предыдущим персонажем. Филопат часто рассказывает, как ему важен независимый партнёр, не оболваненный самозабвенной привязанностью. Поверив ему и попытавшись подстроиться под этот запрос, вы получите хорошего друга и старательного любовника, но не более того. Если есть задача его обольстить, совершенно бессмысленно поддакивать и демонстрировать заказанную им внутреннюю свободу и самодостаточность. Зато какой эффект производит признание в безусловной и отчаянной любви, вы бы видели. У него становится беспомощное лицо, а потом он начнёт срывать с себя рубашку — но не ради секса, а чтобы немедленно отдать её вам.

Потому что филопат существует в неутолимом голоде по чужой любви. Он в жизни испытал, как минимум, одну рабскую зависимость и в глубине души мечтает стать объектом чего-то подобного, но жутко боится снова вляпаться в безответность, поэтому мысленно торгуется: «Сначала ты меня полюби, а я потом». Вслух сказать нельзя, просить любви стыдно, да и штука это обременительная, но уж если она вдруг обрушилась, филопат обезоружен и покорён. Помня своё состояние в том же качестве, он будет обращаться с вами, как с тухлым яйцом — бережно и аккуратно[8].

Отныне вы можете вертеть вашим филопатом как пожелаете, он будет лишь беспомощно улыбаться и повторять «но он/а же меня так любит!»

«Так любит» — и поэтому он будет вас содержать, подчиняться, мириться с вашим дурным характером и бытовой непригодностью.

Иногда они на минутку прозревают: именно филопат сочинил злющее «тех, кто вас любит, нужно убивать». Но вы просто пообещайте умереть без него, и это пройдёт.

Может показаться несправедливым, что я записываю это милое уязвимое существо в паты, а не в фаги, например. На мой взгляд, его болезненность состоит в готовности наплевать на свои чувства и выстраивать отношения только в зависимости от чувств партнера. Например, влюблённый филопат, который уверен, что его привязанность односторонняя (или более сильная), ведёт себя с объектом страсти совершенно возмутительно. Он, как олень, всегда готов метнуться в сторону, ломая кусты; постоянно ищет повод прервать «неправильные» отношения, даже если ему в них теоретически комфортно. Ему до истерики страшно, что он уязвим для того, кто не принадлежит ему всецело. Поэтому филопат станет изводить свой «холодный» объект ревнивыми подозрениями, а при первом удобном случае бросит — впрочем, рыдая. Ему будет ужасно, но собственная боль для него привычная и незначимая, к тому же ему проще самому произвести хирургическую операцию над собой, чем жить под угрозой, что бросят его.

Единственное, что несколько извиняет это существо, — больней, чем себе, он никому не сделает.