Искусство оскорблять

Жирно подчеркнем: мы сомневаемся не в факте Большого Взрыва, а в его безродности. В том, что ему не предшествовала длинная цепь квантовых и кварковых космологических событий. Да, мы пока их не знаем и не можем даже фантазировать по их поводу. Но они, несомненно, имели место, т. к. Взрыв имеет все характеристики весьма сложного, многокомпонентного и, если можно так выразиться, весьма «развитого» события.

Отношение к Взрыву, как к «началу начал» столь же нелепо, как объявление, к примеру, антракозавра точкой отсчета всякой наземной жизни.

Поясню.

Предположим, наши палеонтологические находки были бы ограничены только протогеринусом (разновидностью антракозавров), весьма симпатичным ящеровидным существом каменноугольного периода.

Действительно, определенная часть земной фауны ведет свой род именно от него. Антракозавр имел своим эволюционным продолжением (в том числе) и зверозубых ящеров терапсид, а им выпал эволюционный жребий дать жизнь млекопитающим.

А вот всех тех, кто предшествовал антракозавру, мы бы еще не обнаружили и не имели бы о них никакого понятия.

У нас бы не было классификаторов, согласно которым нашему протоящеру предшествовали акантостеги, ихтиостеги, латимерии и пр. Мы бы не знали этих наименований и не имели бы счастья прикасаться к скелетам этих существ.

Разумеется, у нас отсутствовали бы представления и о его более ранних предках: о трилобитах, аномалокарисах и мякотных организмах эдиакарского периода.

У нас был бы только протогеринус. Великолепный, но одинокий. Ему бы очень пошло наименование «сингулярный».

Тем не менее, морфологическая сложность и развитость нашего ящера никогда не позволили бы нам считать, что с него-то «все и началось».

По одной простой причине мы в состоянии заметить весьма существенную разницу между протогеринусом и поздними рептилиями, его прямыми потомками.

Сравнив нашего «сингулярного» ящера с диметродоном, а затем и с еще более развитыми синапсидами, мы увидим все приметы продолжающегося совершенствования мозга, организма, функций и морфологии.

Эти приметы несомненного развития «вверх» обязывают нас предположить то, что необходим и «обратный отсчет». От антракозавра вниз, ко все более и более простым особям.

Перед нами встала бы задача искать и найти их.

Примерно такая же история и с Большим Взрывом.

Нет ни малейшей возможности предположить, что в космологической цепи он был «первым» событием, что его породила некая мистическая сингулярность, не имеющая объяснений.

По всей вероятности, Взрыву предшествовала длинная цепь явлений, которая, возможно, когда-нибудь станет известна астрофизике. Взрыв перестанет быть «сиротой», у него появятся не только породившие его факторы, но и понятные причины. Сингулярность будет либо сдана в архив, либо получит внятные объяснения.

Возможно, самым перспективным направлением поиска будет все-же гипотеза «квантовой пены». Вернее та ее часть, где С. Бильсон-Томпсоном высказано предположение о возможности субкомпонентнов элементарных частиц к самоорганизации. (Петлевая квантовая теория).

Поскольку наш путь к минералам пролегает через грандиозные этапы космической истории, то нам придется уточнить еще один момент.

Дело в том, что мы не можем ходить на поводке, даже если его сплели для нас Саган или Вейнберг.

Вернемся к Взрыву. Суть рабочих теорий сводится к тому, что 13,7 млрд лет тому назад протоэнергия вышла из точки события. Но для того, чтобы выйти из нее, протоэнергии пришлось овеществиться. (Примерно такую же картину мы можем увидеть, наблюдая весной за почкой любого дерева.)

Астрофизика говорит об одном таком событии. Но, по логике вещей, таких попыток (выхода из точки) должны были быть квадриллионы.

Только та попытка, где сработал «естественный отбор», где сложился, наконец, способ овеществления и стала началом Вселенной.

Этим способом оказалась нужная пропорция слабого и сильного ядерных взаимодействий, а также гравитации и электромагнитных сил.

Тогда же, по всей вероятности, возник и пятый фактор (время), который дал силам некоторый маневр и позволил, наконец, сработать, их механизмам.

Неудачных попыток сотворения Вселенной, при которых протоэнергия оставалась сама в себе, бессильная покинуть «квантовый пузырек», по всей вероятности, было неисчислимое множество. Возможно, конфуз случался и чуть позже, когда выход происходил, но неверный баланс сил не позволял протоматерии набрать нужную мощь движения и температуру. Тогда все умирало, едва родившись.

Мы многократно на всех, без исключениях примерах убеждались, что все в природе свершается в результате секстиллионов «проб и ошибок» и только в результате постепенного эволюционного развития и кропотливого подбора работающей схемы.

Момент удачи наступает в результате неизбежной случайности.

Ее неизбежность обусловлена неограниченной множественностью «экспериментов» и тенденцией материи к самоорганизации.

Это объясняет все загадки «первых мгновений». И точность подобранной температуры, и угаданную скорость расширения пространства. И отчасти суперсимметрию.