Искусство оскорблять

Впрочем, выходка знаменитого врача и алхимика никак не повредила концепции самозарождения. Она продолжала жить, владеть умами и служить основой научного мировоззрения того времени.

К VII веку авторитет идеи был столь велик, что опыты доктора Жана Батиста Ван-Гельмонта (1580–1644), которые тот проделал с пропотелым бельем и пшеницей, были восприняты уважительно, но несколько недоуменно.

Repeto, самозарождение представлялось настолько бесспорным научным фактом, что эмпирическая проверка его истинности выглядела чудачеством.

В чем заключались опыты Ван Гельмонта, имевшего превосходную научную репутацию медика, химика да еще и специалиста по питанию растений?

Напомним, что почтеннейший доктор набил глиняные горшки своими грязными, сильно пропотевшими рубашками, пересыпанными зерновой пшеницей и через пару недель получил в этой субстанции «самозародившихся» мышей обоих полов.

Процитируем самого доктора: «Ибо если вы набьете открытый кувшин нижним бельем, загрязненным потом, добавив туда некоторое количество пшеницы, то приблизительно через двадцать один день вы почувствуете изменение запаха, поскольку закваска, находившаяся в белье, проникает сквозь пшеничную шелуху и превращает пшеницу в мышь.» Van Helmont J. B. Ortus medicinae (1667)

Успех эксперимента был несомненным. Представления и науки и теологии о происхождении живых организмов подтвердилось писком восемнадцати веселых мышат.

Если бы не этот маленький триумф голландского педанта, то возможно, старая теория Аристотеля беззаботно прожила бы еще лет пятьдесят.

Но!

Именно с мышек доктора Ван Гельмонта и началось обрушение «вечной истины самозарождения».

В соответствии с законами развития науки, успех Гельмонта спровоцировал доктора Франческо Реди (1626–1697) на ответный эксперимент с гнилым мясом и мухами.

Следует помнить, что Реди был последователем и учеником Гарвея, который к «вечной истине» относился весьма скептически.

Реди поместил тухлое змеиное мясо в открытый сосуд и очень скоро обнаружил там множество самозародившихся червячков, которые со временем преобразовались в мух.

На этом можно было бы успокоиться и снять шляпу перед мышатами, Аристотелем и Исидором Севильским, но Реди (как мы уже отметили) был крайне педантичным доктором и решил проверить собственный эксперимент на «чистоту».

На этот раз он взял два сосуда и поместив туда куски мяса одинаковые по степени протухлости, один из сосудов затянул муслином, тем самым закрыв туда доступ любым инсектусам.

Естественно, в закрытом сосуде «червячки» не самозародились.

У Реди возникли подозрения, что «вечная истина» не является бесспорным научным фактом. Он многократно повторял эксперименты, публиковал их результаты, заслужил славу ниспровергателя основ и, разумеется, был атакован защитниками автогенерации.

Вскоре забавный спор двух педантов разросся до масштабов общеевропейской научной дискуссии, в которую втянулись такие авторитеты, как Марчелло Мальпиги (1628–1694), Антонис Ван Левенгук (1632–1723), Ян Сваммердам (1637–1680), Пьер Гассенди (1592–1655).

Левенгук раскритиковал Реди, снисходительно поясняя с высоты своего величия «микроскописта № 1», что формат зарождающихся в закрытом сосуде организмов был слишком мал, чтобы быть обнаруженным без волшебных стекол.

Впрочем, позиция Левенгука не отличалась отчетливостью и однозначностью. Скорее всего, она естественным образом менялась под влиянием наблюдений и размышлений. В своем письме Лондонскому Королевскому обществу он писал: «Наблюдая за удивительным промыслом природы, благодаря которому возникают эти «маленькие зверушки», способные жить и продолжать свой род, нам следует смутиться и задаться вопросом, неужели до сей поры есть люди, которые цепляются за старое убеждение, будто бы живые существа могут зарождаться в результате гниения?» Как видим, здесь Левенгук скорее поддерживает Реди, чем его оппонентов. Иными словами, основной шум наделал сам факт участия великого микроскописта в дискуссии, а не его меняющаяся позиция.

Аббат Гассенди, бывший на тот момент одним из властителей дум, пылко продекларировал стагиритовские постулаты о самопроизвольном зарождении жизни в моче, навозе, трупах, поте, а затем (будучи все-таки философом) еще и обогатил идею размышлениями о тонкостях механики автогенерации.

В «De terrenis viventibus seu de animabilus» Гассенди подробно прописал процесс самозарождения, добавив, что душу эти новообразованные организмы получают из остатков души, сохранившейся в том трупе, который их и порождает.

Скептичный Сваммердам, тончайший исследователь анатомии и физиологии инсектусов, публично опроверг Гассенди и Ван-Гельмонта, назвав саму идею автогенерации «вздорной и не достойной даже осмеяния». (Сваммердам, впрочем, никак экспериментально не подтверждал свою убежденность, а основывался лишь на опыте морфологиста и понимании сложности зародышевого процесса.)

К концу XVII столетия диспут стал жестче и масштабнее.