Искусство похищения сердец

Нона с нетерпением выдает:

– Кармелла это уладит, не так ли? Все остальные, возвращайтесь к работе!

Ее короткие семидесятилетние ноги на удивление быстры, и вскоре мы оказываемся в большой, светлой квартире семейства ди Фиоре, занимающей два этажа, которую они купили еще в те времена, когда Норс-Бич был всего лишь захудалым районом иммигрантов, а не фешенебельным местом, как сейчас. Они могли бы получить миллионы, если бы продали ее, но Нона не желала об этом слышать – это ее дом.

– Этот сундук принадлежал моей матери, – говорит она, выуживая его из шкафа. Ему, похоже, столько же лет, сколько ей. – Она умерла молодой, как и твоя. Бедняжки. – Нона открывает крышку и благоговейно достает платье, убранное в полиэтиленовый чехол, наподобие тех, что используют при сухой химчистке. – Это был подарок от нее на мой двадцать пятый день рождения. Я была в новой стране, с новым мужем и почти не знала языка. Идя по улице, я чувствовала, будто каждый мог сказать, что я была просто девчонкой из маленькой деревеньки в сельской местности. Но это платье... это платье заставило меня чувствовать, что я «своя» и уместна тут.

Я задерживаю дыхание, пока она расстегивает змейку на чехле и торжественно достает содержимое: неподдающееся влиянию времени темно-синее платье из плотной роскошной ткани с детальной обстрочкой.

Я чуть не ахнула:

– Оно такое красивое.

– Гуччи, – говорит она. – Конечно же, еще с тех времен, когда никто не знал, кто это. Моя мама купила мне его в самом модном магазине в Риме. Она сказала, что мне нужно самое лучшее для моей новой жизни в Америке. Оно идеально пойдет твоей стройной фигуре. – Она протягивает его мне. – Немного коротковато для твоих длинных ног, но, думаю, ты запросто можешь хвастаться такими ножками.

– Я не могу… – я замолкаю. Оно такое прекрасное и так много значит для нее. – Оно ваше.

– Почему нет? – Нона смеется и гладит себя по животу. – Как будто я буду носить его в ближайшее время. Слишком много пасты. Для моей Кармеллы тоже уже слишком поздно. Но ты… тебе еще нужно такое платье, как это.

– Вы уверены? – спрашиваю я, в моих глазах стоят слезы.

– Ты же сказала, что он красавчик, верно? – Она копается в сундуке и достает пару темных туфель на высоком каблуке, которые ставит на пол, после чего подходит к своей шкатулке с драгоценностями и передает мне жемчужную брошь и жемчужные серьги: – Ты будешь выглядеть идеально.

Она приподнимает ворох моих волос к макушке.

– Надень это, – говорит она. – Позволь, я помогу.

Я позволила Ноне меня одеть. С поясом платье сидит как перчатка и действительно подчеркивает фигуру, которую я унаследовала от мамы.

Нона делает мне макияж перед своим старинным трюмо, уделяя особое внимание моим глазам.

– Твоя мама бы гордилась тобой – тем, как ты следуешь за своими мечтами вроде этой.

Слезы вновь навернулись, и я стараюсь сдержать их, чтобы не испортить плоды тяжких трудов Ноны – стрелочки на моих глазах.

– Спасибо, – удается мне сказать.

– С каждым днем ты все больше и больше становишься на нее похожа, – говорит Нона, и мое сердце наполняется горько-сладкой радостью.

– Хотела бы я, чтобы она увидела это, – говорю я с комом в горле.

– Она видит, – говорит она уверенно. – А теперь открой глаза.

Я открываю глаза и вижу… себя, но ту версию себя, которой, как я думала, никогда не смогу быть. Гламурной, но элегантной, именно такой, какой была моя мама:

– Вау.

Мои волосы собраны в объемный пучок с обрамляющими лицо свободными завитками, мой макияж сделан со вкусом, а темная подводка подчеркивает ореховый цвет моих глаз.

– Я выгляжу как Одри Хепберн, – говорю я.

– Ты просто красавица, – сияет Нона. – Прямо как твоя мама.

– Когда она шла на одну из своих арт-вечеринок в городе, – говорю я, вспоминая, как наблюдала за ее приготовлениями, когда она завивала волосы, выбирала платье и туфли.

– У нее тоже всегда были красивые ухажеры, – говорит Нона и подмигивает мне.

– Спасибо, Нона. Вы моя фея-крестная, – говорю я и обнимаю ее. – И не только сегодня. – Я целую ее в макушку. – Ваша мама тоже гордится вами.

– Ты милая девочка, – говорит она и крепче сжимает меня. – А этому мужчине лучше не пытаться шалить, или я сверну его в бараний рог, прямо как ньоки.²³

ГЛАВА 6

Я добралась до «Хаккасан» к без десяти восемь. Не хочу появиться слишком рано, на случай, если он пришел пораньше, чтобы не подумал, что я в отчаянии – поэтому жду снаружи. Но потом я решаю, что если он еще не пришел и, приехав сейчас, увидит, как я праздно стою снаружи, то подумает, что я странная. Соберись, Грэйс! Мои руки дрожат, а в животе порхают бабочки. Я совершенно не подкована для такого. Когда вообще я была на свидании в последний раз?

Вечера в Сан-Франциско всегда самое холодное время суток – океанский бриз приносит с собой туман и тяжелый морской воздух. Покупатели с Юнион-Сквер спешат, держа в руках пакеты с логотипами «Ньюман Маркус» и «Прада», туристы фотографируются на площади. У меня нет жакета или еще чего-то, что подошло бы к винтажному платью Ноны, поэтому мои руки оголены и мне зябко.