Искусство учиться. Как cтать лучшим в любом деле

В противоположность этому, большинство моих соперников начинали изучать шахматы с дебютных позиций. На эту тему существует множество теорий, начинающих обучение с рассмотрения исходной для всех партий шахматной позиции. Разумеется, весьма соблазнительно прямо сразу начать изучение дебютов, поскольку в этой фазе игры существует множество скрытых ловушек и замаскированных «мин», дающих возможность быстро и легко выиграть, – то есть, по сути, выиграть, даже не начав бороться за победу. На первый взгляд, новичку должно казаться логичным начать обучение именно с той позиции, которую он постоянно будет наблюдать на доске в начале партии. Почему бы не начать сначала, тем более что это ведет к быстрой победе? Ответ на этот вопрос может показаться несколько туманным. Если вы начинаете с изучения дебютов, у вас уже нет пути назад. На заучивание и разбор постоянно увеличивающейся в объеме «энциклопедии шахматных дебютов» может уйти несколько жизней. Это превращается в пагубную привычку, оказывающую весьма негативный психологический эффект, которую можно сравнить с привычкой красть ответы на задание по математике со стола учителя, вместо того чтобы выучить материал. Может быть, вам и удастся сдать тест, но вы уж точно ничему не научитесь и, что еще более важно, никогда не поймете всей прелести процесса изучения чего-либо. Дети, которые слишком рано начинают изучать дебюты, видят в шахматах только результат и сроки. Не имеет значения, насколько хорошо ты играл, смог ли сконцентрироваться на задаче или проявил ли необходимую смелость. Такие дети рассуждают о мате за четыре хода и спрашивают друг у друга: «За сколько ходов ты выиграл?» Шахматы становятся одномерными: главное – выиграть, и выиграть быстро.

Дети, начинающие изучение шахмат с разбора дебютов, склонны усваивать теорию заданности интеллекта. Все их разговоры с учителями, тренерами, родителями и сверстниками посвящены результатам, а не усилиям. Они считают себя победителями только потому, что до сих пор всегда выигрывали. В школе они в первую очередь учат те предметы, что им легко даются, игнорируя при этом те дисциплины, с которыми возникают трудности. На игровой площадке, если они промахиваются мимо ворот или выбивают мяч в аут, зачастую можно услышать знаменитое «Да не очень-то я и старался».

Как-то раз в Аризоне я читал лекцию о шахматах и давал сеанс одновременной игры[9] для большой группы юных шахматистов и их родителей. Организатор сеанса встретил меня в аэропорту и по дороге похвастался, что его сын уже более года не проигрывает шахматных партий. Очевидно, это был рекорд, которым гордилась вся семья. Я сразу понял, с кем мне предстоит встретиться – с классическим анорексичным раком-отшельником. И правда, мальчик оказался небесталанным шахматистом, считавшимся лучшим в своей школе. Он выучил несколько быстрых атак в дебюте и от природы обладал интуитивным пониманием основ шахматной тактики. Конечно, он рано начал выигрывать у своих оппонентов и слышать неумеренные похвалы по поводу своего гения. В результате парень отказывался играть с кем бы то ни было вне узкого круга своих друзей и оппонентов, скромные способности которых он знал (его любимым партнером по шахматам был отец, весьма посредственный игрок, не способный создавать какие-либо трудности на доске). В глазах школьных друзей парень выглядел просто шахматным богом, но ему было очень далеко до серьезно занимавшихся шахматами юных игроков. Это классический пример большой рыбы в маленьком пруду, причем ему такой статус очень нравился. На протяжении моего визита парень всячески уклонялся от встречи за шахматной доской. Он не захотел участвовать в сеансе одновременной игры и оказался единственным ребенком в аудитории, упорно отказывавшимся прислушаться к моим рекомендациям. Его беспроигрышная серия и бесконечные разговоры об этом заставили его замкнуться – ведь так страшно разрушить имидж перфекциониста. Мальчика буквально парализовала глубоко внедрившаяся в сознание теория заданности.

Многие такие дети действительно талантливы, поэтому сначала добиваются успеха благодаря природным способностям, но затем они сталкиваются с большими проблемами. По мере того как партии становятся все более напряженными, а оппоненты начинают оказывать серьезное сопротивление, они теряют интерес к шахматам. Они уклоняются от рискованных встреч, но рано или поздно реальный мир настигает их. Их уверенность в себе зиждется на очень зыбкой почве. Проигрыш для них – всегда трагедия, а не толчок к дальнейшему творческому росту: ведь если они были победителями, когда выигрывали, значит, проиграв, автоматически превращаются в неудачников.