Искусство учиться. Как cтать лучшим в любом деле

В результате такого резкого изменения духа юношеских шахматных состязаний многие мои американские сверстники разочаровались в шахматах и ушли из спорта. Русские ребята оказались очень сильными игроками, поставившими перед нами целый ряд совершенно новых задач, но, вместо того чтобы решать их, американские шахматисты предпочли просто уйти. Что касается меня, то целая команда новых соперников с макиавеллиевскими замашками только вынудила еще больше сосредоточиться. Мне было что защищать, и прежде всего следовало найти способ справляться с грязными выходками оппонентов, не выходя из себя. Иногда выявить прием психологического давления означало нейтрализовать его, но трудно сдерживаться, когда тебя пинают или мошенничают в открытую. Грубое нарушение этикета в шахматном мире встречается редко, поэтому я был потрясен. Проблема заключалась в том, что в ярости я, как правило, теряю свою игру. Я пытался сохранять спокойствие, но если у соперника нет вообще никаких моральных рамок, это практически невозможно. Рано или поздно он доводил меня до состояния сильного раздражения, что так или иначе отвлекало от игры.

В конце концов я пришел к выводу, что для успешного решения подобной проблемы не следует подавлять собственные эмоции – гораздо эффективнее научиться использовать их с выгодой для себя. Вместо того чтобы стараться пересилить себя, надо было направить эмоции на улучшение настроения. Однако не могу сказать, что научился уверенно управлять эмоциями, пока не занялся боевыми искусствами и не столкнулся с грязными приемами и там. Иногда во время соревнований противники пытались ударить по коленям, в пах или попасть головой в нос (подробнее об этом читайте в главах «Игра на противоречиях» и «Механизм перехода в зону комфорта

»).

Эту проблему я решаю на протяжении всей своей жизни. Ментальная устойчивость, видимо, критически важное качество для шахматиста мирового уровня, и ее надо постоянно укреплять. Возвращаясь к своему опыту, я всегда ищу способы укрепить собственную психологическую неуязвимость. Если обстановка неблагоприятная, я не могу избежать этого, но могу выдержать. Получая повреждение – что нередко случается в жизни мастера боевых искусств, – я стараюсь не принимать болеутоляющие и трансформировать боль в ощущение, не обязательно являющееся негативным. Инстинктивно я склонен решать задачу, а не уклоняться от ее решения.

Эту внутреннюю работу иногда можно делать в самой необычной ситуации. Я уже говорил, что мой стиль в шахматах долгое время отличался созданием на доске запутанной и сложной ситуации, а затем нахождением более быстрого и эффективного выхода из нее по сравнению с моими оппонентами. Так я научился нормально себя чувствовать в условиях неопределенности и быстро меняющегося положения. Однако по большей части я использовал для тренировки самые обычные жизненные ситуации. Например, с десятилетнего возраста, играя в карты, скажем, в «Джин-рамми»[11], я редко записывал ходы, предпочитая держать комбинации карт в уме. Я никогда не был аккуратным, причем и не пытался бороться с этим недостатком, целенаправленно создавая хаос в своей комнате. В результате мне приходилось организовывать свое жизненное пространство ментально, что со стороны выглядело довольно странно.

Конечно, этот процесс никогда не завершается. Я пишу эту главу, а за окном ревет газонокосилка. Несколько минут назад я вставал, чтобы закрыть окно, но, поразмыслив, сел обратно и оставил его открытым. Слишком уж явная ирония прослеживается в этой ситуации.

Глава 6

Нисходящая спираль

С 18 до 22 лет я работал тренером группы одаренной молодежи в средней школе № 116 в Нью-Йорке. В класс ходило около пятнадцати детей, но душой компании были шестеро друзей, посещавшие занятия по шахматам уже второй год. Все энтузиасты, мотивированные ученики, их бурный темперамент сдерживала только любовь к шахматам. Я любил этих детей. Было чудесно наблюдать за их развитием. Эта команда сначала выиграла чемпионат города, затем штата, заняла второе место среди самых юных (до пятого разряда) участников чемпионата США в 1999 году, а двое из них выиграли на нем индивидуальные титулы. Уверен, что за эти четыре года я почерпнул у них не меньше полезного, чем они у меня. Наблюдение за их невинными лицами и светившимся в глазах ничем не замутненным любопытством удивительно бодрило, в отличие от материального интереса, читавшегося в глазах большинства моих старших соперников.