Искусство XX века. Ключи к пониманию: события, художники, эксперименты

Йоко Оно. Перформанс «Отрежь кусок». 1965 г. Центр искусств Согетцу, Токио

Сила данного перформанса заключается в постановке проблемы об отношении к женщине в современном мире

– именно в 1960-е годы этот вопрос стал частью общественной риторики. В искусстве на протяжении веков обнажённое женское тело являлось объектом восхищения, а в жизни – объектом насилия. Отдав себя в распоряжение публики, Йоко Оно призывает задуматься о бесправии женщины, тело которой долго принадлежало не ей самой, а мужу, государству, богу. Этот перформанс стал знаковым для 1960-х годов – времени больших перемен во взглядах на социальные роли мужчины и женщины, сексуальной революции, появления в открытой продаже противозачаточных таблеток. Всё это привело к новому восприятию телесности.

В искусстве XIX–XX веков трактовка человеческого тела постоянно претерпевала изменения. Идеальная красота обнажённых одалисок Энгра сначала сменилась пугающей хрупкостью героев Эгона Шиле, затем разобранными на части фигурами у сюрреалистов и в итоге ужасающе трансформировалась в картинах Фрэнсиса Бэкона и Люсьена Фрейда. Тема тела и отношения к нему становится одной из самых важных в акционизме. Заставляя собственное тело страдать, художник привлекает внимание не только к факту своих мучений, но и к идее, которая через него реализуется.

Марина Абрамович. Перформанс «Ритм 0». Фото. 1974 г. Неаполь

Являясь объектом насилия, может ли тело быть объектом милосердия, нежности, заботы? Об этом – перформанс сербской художницы Марины Абрамович «Ритм 0», показанный в 1974 году. Замысел Абрамович перекликается с идеей Йоко Оно, но в итоге заходит гораздо дальше. Она провела шесть часов в зале неапольской галереи, позволив публике делать с её телом абсолютно всё. Каждый зритель по своему усмотрению мог использовать любой из 72 предметов, лежавших рядом на столе: нож, розу с шипами, пистолет, пули, хлеб и др. К поясу художницы была привязана табличка с надписью, что за всё происходящее несёт ответственность только она сама. Каждый участник имел полную свободу в выборе предмета и действий, мог причинить боль или, наоборот, проявить нежность. Большинство предпочло унижение: многие делали ей больно, лили воду на голову, раздевали, наносили на её тело надписи, кололи шипами розы, резали бритвой, интимно прикасались. Кто-то вложили ей в руку заряженный пистолет, и этот поступок положил конец перформансу. По окончании события мало кто из участников решился посмотреть в глаза Марине Абрамович.

Эта история вызывает неоднозначные суждения в адрес эксцентричной акционистки, обвиняемой в провокации зрителей. О своих методах в одном из интервью она сказала: «Если вы хотите сделать что-то великое, вы должны нарушать правила, а нарушение правил всегда вызывает лавину реакции»

[35].

Справедливо признать, что на основании предложенных условий перформанса каждый принимал своё решение свободно и осознанно, а неутешительным итогом стал вывод о человеческой натуре, склонной к жестокости. Этот перформанс можно назвать совместным исследованием художника и зрителя, в результате которого человек ясен самому себе – оказывается, на исходе чудовищного XX столетия желание причинять боль другому никуда не исчезло.

Перформансы Марины Абрамович говорят о ещё одной важной ипостаси художника – он не только юродивый и проводник в другой мир, другую плоскость жизни, но и мученик, не жалеющий себя во имя идеи

[36]. В начале XX века экспрессионистами именно так была осмыслена роль всякого великого художника, через боль, страдание и общественное осуждение говорящего о важном.

Перформанс с Улаем. Фото. 2010 г.