Искусство жить

– Помните, пару лет назад мы с Эммой ездили летом в отпуск? Мы тогда почти на целый месяц сняли шикарный коттедж на морском берегу. Никакого Интернета или телевизора. Дважды в неделю к нам заглядывал парень на грузовом фургоне и привозил свежую рыбу. Каждый вечер я готовил нам ужин. Эмма просто влюбилась в детишек наших соседей, и с этого все и началось. Она захотела детей, потом мы оба захотели детей… Разве не этого должны желать все нормальные люди?

– Но, может быть, соглашаясь завести ребенка, вы еще не представляли, какие это вызовет у вас чувства?

– Я не знал, что мне будет так одиноко.

Джошуа действительно страдал от одиночества. Более того, вполне возможно, у него вызывала зависть и ревность близость между женой и сыном. Не видя возможности вклиниться в эти отношения, Джошуа не мог найти для себя место, которое он должен был бы занимать, будучи отцом. Наблюдая, как отдаляется от него жена, он ощущал полную беспомощность, и то, что он так охотно называл своим безрассудством, в действительности было актом мщения.

Чем больше из себя строишь, тем больше прячешь

Пройдя на рейс из Нью-Йорка в Сан-Франциско и усевшись в свое кресло, я обнаруживаю, что одно из соседних мест занимает симпатичная, хорошо одетая женщина. Она сидит у окна, я – у прохода. Место между нами пустует. Я вызываюсь пересесть, чтобы к ней могли присоединиться два ее сына, сидевшие через ряд от нас. Она смеется и говорит, что у меня явно нет детей подросткового возраста:

– Была бы их воля, они сели бы еще дальше от меня.

Женщина расспрашивает обо мне, я задаю вопросы ей. Интересуюсь, в отпуск ли она едет.

– Нет, – отвечает она. – Я лечу навестить свою мать. – Она поправляет на шее бусы. – Я увижу ее впервые за шестнадцать лет… Мы не встречались с тех пор, как родители вышвырнули меня из своей жизни.

Эта фраза производит тот эффект, на который она, судя по всему, и рассчитывала: я интересуюсь, как это произошло.

Эбби – так зовут женщину – рассказывает мне, что восемнадцать лет назад она повстречала парня по имени Патрик. Они вместе учились в медицинском. Она росла в еврейской семье, он был католиком, но, несмотря на это, Эбби верила, что со временем ее родители смогут его принять.

– Семья у меня была не слишком религиозная, а Патрик – человек совершенно замечательный.

Отца Эбби (он тоже врач) чрезвычайно расстроила мысль о том, что она связалась с этим блондином, и он не раз делал в адрес Патрика отвратительные расистские выпады. После обручения Эбби с Патриком отец сказал, что знать ее не захочет, если она все-таки пойдет до конца и выйдет за него замуж. Отец сказал ей, что в этом случае объявит траур и будет сидеть шиву[2].

– Я уж не знаю, сидел ли он в действительности шиву, но в день нашей с Патриком свадьбы он перестал со мной разговаривать.

Ее мать, как обычно, пошла по стопам мужа. Несколько лет Эбби посылала родителям открытки на дни рождения и подарки на Хануку, но когда они никак не среагировали на сообщение о рождении ее первого ребенка, просто сдалась.

Временами (особенно в первые годы семейной жизни) ей казалось, что она теряет рассудок. Во время любых размолвок с Патриком она ловила себя на мысли, что ей нужно было бы выйти за кого-нибудь более подобного себе…

Может быть, отец был прав, и ей надо было бы выйти за еврея. Она поговорила обо всем этом с психотерапевтом, но легче не стало.

– Мы не могли понять, что произошло. Может, отец ревновал меня к Патрику? Или вообще не хотел меня никому отдавать? Его поведение казалось совершенно бессмысленным.

И тут, пару месяцев назад, абсолютно неожиданно, мне позвонила мама и сказала, что они с отцом подают на развод. Мама обнаружила, что у него роман с Кэти, ассистенткой, которая записывает к нему пациентов. Они с отцом проработали вместе около двадцати пяти лет. Очевидно, они были любовниками, еще когда я только заканчивала школу. И – сюрприз! – Кэти – католичка и блондинка.

– И тут я все поняла, – говорит Эбби. – Чем больше строишь из себя, тем больше прячешь.

У психоаналитиков это называется «расщепление собственного Я». Это подсознательная стратегия, при помощи которой мы оставляем себя в неведении относительно тех чувств, которые считаем недопустимыми или непереносимыми. Обычно мы хотим видеть в себе только хорошее и переносим некие постыдные аспекты своей натуры на других людей.

* * *