Искусство жить

– Пещера Крок, – вдруг произнес Дэниэл. Он имел в виду произведение Доктора Сьюза, которое в раннем детстве наводило на него ужас. – «Ах, счастье какое, что ты не носок, кем-то забытый в Пещере Крок! И хочется очень, чтоб все мы не были вещами, которые все позабыли», – процитировал он.

Может быть, выполняя вроде бы малозначительное действие (шаря по карманам в поисках заведомо отсутствующего бумажника), он старался отвлечь себя от другой, более тяжелой мысли – что он вот-вот может потерять самого себя? Возможно, проверяя карманы, он пытался унять этот страх? Ведь лучше находиться в положении человека, потерявшего какую-то вещь, чем быть человеком, о котором забыли другие.

О переменах в семье

Лет двадцать назад у меня была пациентка по имени Эмили. Ей было всего десять лет, и привели ее в клинику, где я тогда работал, родители, обеспокоенные тем, что с ней постоянно происходят всякие «неприятности». По ночам она мочилась в кровать, а однажды днем затопила школьный туалет, попытавшись спустить грязные штаны в унитаз.

Эмили была средним ребенком в семье. Старшему брату Гранту было двенадцать, а младший только что родился. Перед первой встречей с самой Эмили я поговорил с ее родителями, чтобы побольше узнать о семье. Они сказали мне, что поведение Эмили ставило их в тупик. Тогда как Грант был круглым отличником, у Эмили с учебой не ладилось. Она, по словам матери, была девочкой «не очень-то сообразительной и больно уж неуклюжей… Вечно у нее за столом все из рук валится».

Я заметил, что Эмили, проходя тесты в клинике, продемонстрировала интеллектуальный уровень выше среднего и показала, что тонкая моторика у нее в полном порядке. Услышав все это, родители с удивлением посмотрели друг на друга.

– Мы-то думали, вы скажете, что она дислексик или что-то такое, – проговорил отец Эмили. Потом он подался ко мне: – Мы просто хотим, чтобы она жила счастливо. И не имеет значения, если успехов у нее будет меньше, чем у брата.

Мы договорились, что я буду встречаться с Эмили каждое утро перед школой, а раз в месяц они будут приходить ко мне без нее.

Через несколько дней отец и брат Эмили привели ее в клинику. И отец, и сын были одеты просто безупречно – отец был в деловом костюме, а брат – в школьном блейзере. Эмили же выглядела ужасно – волосы были непричесаны, из носа текло. Она сидела, болтая ногами и уставившись на свои колени.

Во время первого сеанса Эмили нарисовала по моей просьбе картинку со всеми членами семьи. Когда она закончила, я указал ей на тот факт, что на рисунке не было ее новорожденного брата Зака. Девочка снова взялась за фломастер и пририсовала Зака, но таким образом, что он оказался гораздо больше нее. Мне подумалось, что она была не против появления Зака, но страдала оттого, что перестала быть младшим ребенком в семье, и я спросил ее, так ли это. Она ответила, что с момента рождения брата с ней перестали сидеть, пока она принимает ванну.

– Раньше мама намазывала мне щетку зубной пастой, а теперь она говорит, что я уже большая и должна делать это сама.

До конца этого первого сеанса мы с Эмили обсуждали все перемены, произошедшие в ее жизни после рождения Зака – что теперь мама по утрам оставалась в постели вместе с Заком, что папа готовил завтрак и отводил ее в школу, что перед сном ей самой приходилось читать себе сказки.

Уже ближе к завершению сеанса, у меня возникло сильное желание спросить у девочки, не для того ли она мочилась в постель и пачкала одежду, чтобы ее снова начали мыть и переодевать, как маленького брата. Но не сделал этого. Я подумал, что разговаривать об этом со мной ей будет стыдно.

Уже ближе к завершению сеанса у меня возникло сильное желание спросить у девочки, не для того ли она мочилась в постель и пачкала одежду, чтобы ее снова начали мыть и переодевать, как маленького брата. Но не сделал этого. Я подумал, что разговаривать об этом со мной ей будет стыдно. В любом случае, сама она об этих фактах в беседе не упоминала. Я решил, что мы поговорим об этом, как только она поднимет эту тему.

Через месяц, во время следующей встречи, родители Эмили сказали мне, что «неприятности» перестали происходить с дочерью вроде бы уже после самого первого сеанса. Они были очень благодарны мне, но считали, что процесс лечения лучше было бы прекратить. Я придерживался противоположного мнения и сказал им, что мы еще не разобрались в причинах ее хаотического поведения и неуспеваемости в школе. Тем не менее родители настояли на своем и перестали приводить Эмили на сеансы.

Четыре дня спустя родители позвонили мне, чтобы спросить, не возьмусь ли я продолжить работу с Эмили. С ней снова начали приключаться «неприятности».