Искусство жить

Ему было тридцать восемь, он был на четыре года старше ее, работал экономистом в финансовом секторе. Дженнифер сказала, что именно в финансовом, а не в банковском секторе, потому что буквально все вокруг терпеть не могут банковских работников. Изначально они планировали год-два поработать в Лондоне и попутешествовать, а уже потом, когда почувствуют, что готовы, завести детей. Но на сегодняшний день они прожили в Лондоне уже почти четыре года, и детей ей хотелось уже… ну, уже давным-давно.

Дэн, по ее словам, был не против, а просто считал, что сейчас для этого не самое лучшее время. Была и еще одна проблема.

– На прошлой неделе мы с ним пошли в ресторан, и там рядом с нами сидело семейство с двумя маленькими детьми. Дэн сразу же попросил официанта пересадить нас за другой столик. Он терпеть не может беспорядка. Я боюсь, что из него может выйти не очень-то хороший отец.

Я спросил Дженнифер, есть ли у них в планах настоящая свадьба, назначили ли они какую-то конкретную дату?

Она объяснила, что Дэн очень не любит, когда на него оказывают какое-то давление. Он не видел смысла в официальном браке.

– Он мне говорил: «Зачем нам жениться, если я и так каждый день выбираю из всех женщин именно тебя?»

Несколько раз за годы их совместной жизни Дженнифер пыталась добиться от него каких-нибудь обещаний, чтобы понять, в каком направлении развиваются их отношения.

Год назад Дэн сказал ей, что подумает о браке, но только в том случае, если она подпишет добрачное соглашение. Она была этим требованием поражена и совершенно обескуражена. Она сказала, что с тех пор перестала просить желаемого и пыталась удовлетворяться тем, что есть.

– Вам ведь тоже кажется, что из него хороший отец не получится? – спросила она.

– А вы как думаете? – спросил я в ответ.

– Он же, наверное, может измениться.

– А почему вы думаете, что он хочет меняться? – спросил я.

Дженнифер несколько мгновений молчала, а потом сказала, что предлагала Дэну обратиться к семейному психологу, но он сказал, что ни о чем таком думать не может до тех пор, пока не станет полегче на работе. В последнее время у него было много деловых командировок.

Я спросил Дженнифер, скучает ли она, когда его нет дома.

– Раньше скучала, но с недавних пор я начала представлять, как буду жить, если мы разойдемся.

– И какие же у вас по этому поводу мысли? – спросил я.

– Я беспокоюсь за него. Я представляю себе, что вернусь в Штаты и буду звонить ему, чтобы убедиться, что у него все нормально. Он хороший парень, но во многих смыслах еще совсем ребенок. За ним нужно приглядывать.

Я промолчал.

– Вы, судя по всему, думаете, что я отношусь к нему, как к своему ребенку, – заметила Дженнифер. – Может, я именно по этой причине соглашаюсь оставить все как есть и ничего не делаю для того, чтобы у меня были собственные дети?

Я ответил, что пока еще не знаю. И добавил, что больше всего меня удивляет тот факт, что она не сердится на Дэна за то, что он подвел ее, передумав заводить детей.

Дженнифер сказала, что просто не чувствует в себе никакой обиды или злобы.

– Я знаю, что это неправильно (мои подруги говорят, что они были бы в ярости), но у меня не получается сердиться. Меня все это почему-то не беспокоит, то есть беспокоит, но не так сильно, как, по моему разумению, должно бы.

Мы помолчали минуту-другую, а потом я попросил Дженнифер побольше рассказать о себе: где она выросла, какой была ее мать.

За ближайшие полчаса или около того Дженнифер достаточно подробно описала мне свою семью и детские годы. Мать с отцом перепробовали много разных работ в Сан-Франциско и его окрестностях. Мать сначала работала в большом универмаге, а потом открыла собственный магазин одежды. Временами денег в семье хватало, временами от достатка не оставалось и следа. Когда Дженнифер было десять, они жили в большом викторианском доме, а потом вдруг переехали в двухкомнатную кооперативную квартирку, пропахшую ковролином из акрилового волокна.

«Мне кажется, что вы настолько погружены в будущее – думаете, как ваш отец придет на свадьбу, как переедете поближе к родителям Дэна, – что вас не расстраивает состояние вашей сегодняшней жизни и то, что происходит в настоящем».

Она рассказала, что никакой активной социальной жизни ее родители не вели, друзей ни у отца, ни у матери, судя по всему, не было, в гости никого не приглашали. Дважды в год, на День благодарения и Рождество, в гостиной раздвигали обеденный стол, крахмалили и гладили белую льняную скатерть и приглашали на праздник семью матери. Мать с бабушкой начинали готовиться к этому событию за несколько дней, еды всегда оказывалось слишком много, а скупые разговоры за столом касались в основном приготовленных блюд.