Испанские нищие

Спустя некоторое время она больше не извинялась. Но, словно оправдываясь, сказала Уиллу, когда они гуляли под аркой сельскохозяйственных и технических панелей, служившей им небом:

- Этим дурацким законам мы обязаны враньем. Если бы мы не входили в состав Соединенных Штатов...

Они навестили Миранду в детском куполе, а потом отправились в специальное подразделение Лабораторий Шарафи, работавшее в условиях чрезвычайной секретности под твердым, продуктивным небосводом Убежища.

В пустыню пришла весна. Колючее грушевое дерево зацвело желтыми цветами. Тополя вдоль ручьев испускали зеленоватое сияние. Ястребы-перепелятники, проводившие большую часть зимы в одиночестве, расселись на ветвях парочками. Лейша сардонически спрашивала себя, не потому ли скромность пустыни кажется ей такой привлекательной, что напоминает ее изолированность. Здесь ничто не подвергалось генетическим изменениям.

Она жевала яблоко, стоя у рабочего терминала, и слушала, как программа пересказывает четвертую главу из ее книги о Томасе Пейне. Комнату заливал солнечный свет. Кровать Алисы подтащили к окну, чтобы она могла видеть цветы. Лейша поспешно проглотила кусок яблока и обратилась к терминалу:

- Изменение текста: "Пейн, спеша в Филадельфию" на "Пейн, торопясь в Филадельфию".

- Ты и вправду думаешь, что кто-то еще обращает внимание на эти старомодные правила? - спросила Алиса.

- Я на них обращаю внимание, - ответила Лейша. - Алиса, ты даже не притронулась к обеду.

- Я неголодна. И тебе эти правила безразличны; ты просто убиваешь время. Послушай, перед домом какая-то возня.

- Ты все равно должна есть, понятно? - Алиса выглядела много старше своих семидесяти пяти. Тучность, от которой она страдала всю жизнь, исчезла; теперь тонкая кожа туго обтягивала кости, похожие на изящную проволочную конструкцию. Недавно она перенесла еще один удар и не могла уже работать за терминалом. В отчаянии Лейша предложила ей снова заняться парапсихологией близнецов. Алиса грустно улыбнулась - эта работа была единственным предметом, который они никогда не могли по-настоящему обсуждать, - и покачала головой.

- Нет, дорогая. Слишком поздно. Чтобы пытаться убедить тебя.

Однако болезнь не уменьшила любовь Алисы к семье. Она широко улыбнулась, увидев источник суеты в комнате.

- Дру!

- Я вернулся домой, бабушка Алиса! Привет, Лейша!

Алиса с готовностью протянула руки, и Дру направил свое кресло прямо в ее объятия. В отличие от родных внуков, Дру никогда не отталкивала застывшая левая половина лица Алисы, струйка слюны из уголка рта, невнятная речь. Алиса крепко прижала его к себе.

Лейша положила яблоко - на этот раз комбинация агрогенов оказалась неудачной - и напряглась в ожидании, привстав на цыпочки. Когда Дру наконец повернулся к ней, она сказала:

- Тебя вышибли из очередной школы.

Дру начал было расплываться в своей обворожительной улыбке, но, вглядевшись в лицо Лейши, мигом посерьезнел:

- Да.

- Что на этот раз?

- Не отметки, Лейша.

- Что тогда?

- Драка.

- Кто пострадал?

Он угрюмо ответил:

- Один сукин сын по имени Лу Берджин.

- И я полагаю, со мной теперь свяжется адвокат мистера Берджина.

- Он первый начал, Лейша. Я только дал сдачи.

Лейша внимательно посмотрела на Дру. Ему исполнилось шестнадцать. Несмотря на кресло-каталку - или благодаря ему он фанатично занимался физкультурой, и верхняя половина тела была в превосходной форме. Нетрудно поверить, что он смертельно опасен в драке. Лицо юноши еще не сформировалось: нос слишком велик, подбородок маловат, на коже прыщики. Только глаза были красивы - живые, зеленые, в обрамлении густых черных ресниц. В последние два года между Лейшей и Дру начались трения, периодически смягчаемые неуклюжими попытками Дру вспомнить, скольким он ей обязан.

Его исключали уже из четвертой школы. В первый раз Лейша проявила снисходительность: очевидно, интеллектуальные требования школы, где полно детей-генемодов, непосильны для маленького калеки-Жителя. Во второй раз она стала строже. Дру провалился по всем предметам, перестал посещать уроки, коротая время за своей полуавтоматической гитарой или игровым компьютером. Никто не собирался заставлять его - будущие администраторы страны учились без понуканий.

Потом Лейша отправила его в структурированную школу с огромным выбором дисциплин. Дру она пришлась по сердцу: он открыл для себя драматургию и стал звездой в актерском классе. "Я нашел свою судьбу!" - заявил Лейше. Но спустя четыре месяца Дру снова очутился дома. Ему не удалось получить роль ни в "Смерти коммивояжера", ни в "Утреннем свете". Алиса мягко спросила:

- Их смущает Вилли Ломан или Келланд Ви в инвалидном кресле?

- Это политика ишаков, - сплюнул Дру. - И так будет всегда.

Тогда Лейша поставила перед собой трудновыполнимую задачу: найти школу с необременительной академической программой, регламентированным учебным днем и высоким процентом учащихся из семей без сильных финансовых связей или выдающихся предков. Казалось, школа в Спрингфилде, штат Массачусетс, понравилась Дру, и Лейша решила, что дело пошло на лад. И вот он снова здесь.