Испанский дневник (Том 2)

Все это кажется весьма старомодным. В эпоху скоростных бомбардировщиков и прыгающих танков, химических бомб какое значение могут иметь эти многонедельные подкопы, эта крысиная возня под землей, эти десятки тысяч рабочих часов, затраченных на то, чтобы подорвать сотню солдат и один дом? Стоит ли заниматься и изучать такие вещи перед лицом будущей стремительной, всесокрушающей военной техники? Да, очень стоит. Капризы войны неисчислимы. К каждому из них надо быть готовым. Да и вообще, когда и где сказано, что та война, которую в своих сугубо научных и сугубо предположительных построениях представляют себе теоретики, только та война считается настоящей, а происходящая реально в каждый данный момент - "не настоящая"? Я уверен, что будущая, "по всем правилам", война покажет живучесть многих видов оружия и форм операций.

Передовая армия должна сейчас быть, конечно, маневренной, подвижной, моторизованной, крылатой. Но она не может отрекаться от окопа, а окоп вовсе не всегда будет нарезан канавокопателем и вычерпан дивизионным экскаватором. Скромная, честная лопата еще спасет немало жизней. С ней полезно поупражняться даже небесному жителю - парашютисту. Враг не знает снисхождения, он одинаково использует крохотные, невинные слабости, как и большие, фундаментальные ошибки. Ему все равно, где уязвить. Ахиллес должен был не валять дурака, а просто носить металлическую стельку в правом сапоге.

21 января

Первая комната была совершенно пуста, без мебели. Во второй комнате два канцелярских стола, куча одеял в углу и корзина. На стене, под стеклом, вставленный в несоразмерно большую рамку из-под какой-то другой фотографии, висел портрет Троцкого, снимок-вырезка из иностранной газеты. Было более чем странно видеть этот снимок в Мадриде сегодня.

Мигель Мартинес и Хосе Кесада вошли в третью, последнюю комнату. Здесь, на очень длинном диване у стены, обращенные головами друг к другу, лежали два парня.

Время было уже, собственно, не раннее - половина второго. Но бутылка аниса на полу объясняла, почему ребята залежались. Разбудив и извинившись за беспокойство, Мигель справился у них, где тут руководство мадридского ПОУМа. Придя в себя, парни объяснили, что руководство в другом месте:

- Здесь только бюро пропаганды. Мадридский комитет ПОУМа помещается на улице Гойи, семнадцать.

Ладно. Мигель и Кесада, его знакомый, аргентинский журналист, побрели на улицу Гойи, 17.

Здесь они застали совсем другую обстановку. В богатой буржуазной квартире сновали кокетливые барышни, стрекотала машинка, играло радио. За дв"рью позвякивали тарелки, вкусно пахло обедом.

Мигель и Кесада выразили желание поговорить с кем-нибудь из начальства. Карликообразная личность вышла из столовой и назвалась Энрике Родригесом, секретарем Мадридского комитета ПОУМа. Он выразил полную готовность дать любую информацию двум южноамериканским посетителям. Расспрашивал больше Кесада, а Мигель мрачно записывал в записную книжку. Лучше, конечно, было бы прийти со стенографисткой или двумя: Энрике был говорлив, как горный ручей, как резвый щегленок, как старая баба. Он сообщил сразу кучу новостей. Оказывается, в Испании идет гражданская война. Враг очень силен. Мадрид героически обороняется вот уже... Родригес запнулся, он стал вспоминать, сколько дней героически обороняется Мадрид.

- Семьдесят четыре, - хмуро сказал Мигель.

- Совершенно верно, семьдесят четыре.

Он сообщил далее, что германцы и итальянцы помогают Франко, но что международное революционное движение, в свою очередь, помогает испанскому рабочему классу.

Кесада заметил, что все это, собственно говоря, уже известно. Его и его коллегу больше интересуют сведения о деятельности политической организации, в помещении которой они находятся.

Словоохотливый Родригес сразу стал сдержан. Теперь из него надо вытаскивать каждое слово кочергой.

- Чем занимается ПОУМ в Мадриде и его окрестностях?

- Мы ведем работу разного рода.

- Например?

- Например, профсоюзную, организационную, военную, пропагандистскую. У нас есть специальное бюро пропаганды. Оно помещается в другом здании.

- В чем заключается ваша военная работа?

- Сейчас она значительно сократилась. Раньше у нас были свои части - у Сигуэнсы, в Каталонии и в других местах. Но правительство решило прибрать к рукам армию и объединяет части вне партийных признаков. Мы нажимаем зато больше на культурную и политическую работу среди солдат. Мы издаем газету "Красный соратник", посылаем агитаторов. Это тоже через бюро пропаганды. Оно у нас очень широко поставлено.

- А какие же лозунги выдвигает ПОУМ в своей пропаганде?

- Революционные, конечно. Мы разоблачаем истинный смысл Народного фронта. Вообще мы разоблачаем разные вещи.

Родригес принял многозначительный вид.

- Какие вещи вы разоблачаете? Каков, по-вашему, истинный смысл Народного фронта?

- Об этом долго говорить. Но в основном Народный фронт - это, конечно, сдача пролетариатом всех революционных позиций.

- Вот как? Это интересно!

Родригес добавляет тоном заученного урока: