Испанский сон

— Ну как… Главная пьянка сегодня…

— Ясно.

Приду-ка пораньше, решила она.

— Приду в шесть. Запомнил? В шесть, ворота возле бойлерной. И… ты можешь не пить? Всего раз, только завтра? Работа ведь ночью важная.

Он смотрел на нее, как на начальника, которого уважают, боятся и любят одновременно.

— Как скажешь… Могу и не пить… Я все для тебя сделаю, не сомневайся…

Он несмело улыбнулся и покачал головой.

— До сих пор не пойму, как это я захотел… да и смог… рассказывать вообще, а тем более женщине… Странно. Ты такая молодая… а для меня все равно что старшая сестра… или мама…

— Да, только маму ты хотел трахнуть, а меня…

— Тебя…

Тебя тоже хотел, догадалась она, вот что он собирался сказать, но благоразумно передумал.

— Понимаешь… маму мне мешал отец… а тебя — кто-то, кого я не знаю… кого я боюсь…

— Ступай, — она чмокнула его в щеку и подтолкнула к двери. — Да поосторожней на улице. Праздник, пьяни везде полно.

— Ага.

— Поменьше переживай там на улице, понял? А то смотри, не успеешь дорассказать.

— Успею.

— Пока, — сказала она и выпихнула его за дверь.

Потом привалилась спиной к двери и перевела дух. Пронесло, что ли? После жестокого дневного урока она боялась поверить. Забавно, подумала, как он сказал… трахнуть маму ему мешал отец, а ее — кто-то, кого он не знает. Тоже мне психоаналитик, усмехнулась она. Как же не знает? Очень даже прекрасно знает… ведь это тоже отец… только не отец, а Отец.

* * *

Началась лихорадка субботнего вечера. Быстрая стирка: завтра уже нельзя, может не высохнуть. Опять косметика. Одежда, автобус, магазин, Корней: «Что с тобой, Боже!» — «Все хорошо, дорогой… просто пьянь, бывает… потом расскажу…» — «Нет, ты…» — «Ты голодный. Садись, я сейчас…» — «А я-то тебе… Это тебе — с праздничком, дорогая…» — «Спасибо… Какая прелесть! Я так люблю тебя!» — «А еще шампанское… А что приготовишь?» Ужин, любовь… «Что же все-таки произошло? Расскажи, давай выясним, накажем…» — «Не хочу. Унизительно». — «Для кого? Для тебя?» — «Да». — «Это унизительно в первую очередь для меня! Мою будущую жену бьют на улице, как какую-то шалаву, а я…» — «Молчи. Вообще не напоминай мне об этом». Кофе, трубочка, любовь, телевизор, любовь…

Лихорадка утра: будильник, душ, еда. Большой чемодан, вовнутрь маленький. Вещи, еще вещи… эти нельзя: заметит; эти в последнюю очередь. Книги. Тяжело, змей… Слава Царю, чемодан на колесах. Бутерброды с собой, деньги, одежда. Записка: «Милый, как сладко ты спишь! Будить рука не поднимается. Масса дел, ненавижу праздники (кроме вечеров с тобой!). С едой разберешься. Позвоню. Целую сам знаешь где. Я».

Киоск, троллейбус — ха! еще одна с синяками, — общага: «С праздничком… с праздничком… да вот, решила от вас уехать, хи-хи».

Комната. Слава Царю, все еще никого. Спать. Два часа, не меньше, пока не проснется Корней. Сладко… Подъем, коридор, автомат. «Милый, ты уже встал? Я тебя не разбудила? Ты разобрался с завтраком? Ну, ты же понимаешь. Ты все понимаешь. Там сплошные женщины, только раз в год такой шанс, чтобы сразу всем что-то… Прекрасно чувствую, думаю только о тебе. Да пошел он, этот праздник… для меня праздник каждая встреча с тобой. Конечно, шучу… я вообще шутница… Да, забыла сказать, я унесла большой чемодан… ничего? Ну, увезла, да. Уволокла. Нужен. Сейчас в нем — цветы… а вообще-то, шмотки перевезти с этажа на этаж… девчонкам тоже — я тебе говорила, в общаге ремонт, пол-этажа переселяют… кстати, где твой серый костюм? Нет, там пуговица болтается, хотела укрепить и не нашла. В чистку? Сам пошел и сдал в чистку? Бедненький мой… Ладно, я из автомата… сейчас разъединят… Целую… Сегодня? Но мы же вчера… Да ты прав… но я не…» Зараза. Разъединил. Придется еще. «Это я. Прости, я не могу составить тебе компании. Почему, почему… самому не понятно? Синяки пожелтели, вид жуткий… ну, куда мне с тобой? Но я была уверена, что ты хочешь куда-нибудь пойти, уже девчонкам пообещала… Ну, дура. Знаю. Не могу. Давай так — змей с ним, с праздником… это же чисто формальное… а завтрашний вечер — наш… Простишь? Ах, нет… Ах, вот как! Ну, тогда я тебя съем. Ну да! Я бы так не сказала… А твое варенье на что? Эй, готовься к смерти. Все, опять время кончается, больше жетонов нет… Целую!»