Исполняющий чужие желания (СИ)

Тут вернулись санитары с носилками и стали делать знаки, чтобы Даша улеглась. Это было ужасно неудобно. Ну что она, сама что ли не дойдет? Но сделав два шага, она почувствовала, что голова кружится, а ноги подгибаются. С помощью Дана и санитаров Даше все-таки пришлось улечься на носилки.

— Мама, мамочка, что теперь будет? — в холле первого этажа их догнала Яна и, увидев Дашу лежащей на носилках, еще больше испугалась.

«Поживешь пока здесь. Тан и Дан позаботятся о тебе. А я вернусь, как только это будет возможно. Не плачь» — написала Даша и протянула блокнот Яне. А сама со слезами на глазах смотрела на расстроенное лицо дочери. С тех пор, как Яна родилась, они не расставались надолго. Самое большое было расставание во время последней экскурсии, когда Яна уезжала в Москву, а Даша осталась дома с Иббрисом… Воспоминание резануло лезвием, и против воли по щекам заструились слезы.

— Не плачьте, — Тан встал рядом с Яной и уверенным отеческим жестом обнял ее за плечи. — Мы будем навещать тебя и Наора в больнице. Поправляйтесь скорее.

Яна с плачем уткнулась ему в грудь, и Тан обнял ее, поглаживая по спине, а сам передал Даше ее сотовый телефон, который они с Яной принесли вместе с документами. Затем санитары с носилками двинулись дальше, и Даша устало откинулась на жесткий валик, заменяющий на носилках подушку. Это был очень длинный день.

В больнице по просьбе Даши их с Наором разместили в одной vip-палате, в которую втащили вторую двуспальную кровать и поставили через небольшой проход от уже стоявшей там кровати. Помимо кроватей тут был личный санузел с туалетом и душевой кабиной, небольшая гостиная зона с диваном и телевизором, и зона столовой с круглым столиком и двумя стульями.

Даше сделали компьютерную томографию. Выяснили, что перелом нижней челюсти без смещения и операция, к счастью, не потребуется, обезболили лицо и шею и подвязали нижнюю челюсть бинтом, после чего она почувствовала себя значительно лучше.

Наора помыли, забинтовали всего, как мумию, и уложили под капельницу, которую он тут же со злостью выдернул из своей руки.

«Поставьте мистеру Бруно успокоительное, пожалуйста!» — написала Даша в телефонном переводчике для удивленных медсестер, прибежавших на ее вызов через тревожную кнопку. С одной стороны это было удобно — Наор не знал, о чем она попросила медперсонал.

Вскоре ему, несмотря на его вялое сопротивление, поставили успокоительный укол, и Наор уснул. Убедившись, что «родственник» крепко спит, и капельница, подсоединенная к катетеру, держится хорошо, Даша добрела до своей кровати и устало рухнула на нее.

Дальше потянулись однообразные больничные дни. С Наором они не разговаривали: Даша не могла, а он не горел желанием. Большую часть времени он лежал в постели, скрючившись и отвернувшись к стене, глядя в одну точку. А Даша сидела у окна и наблюдала за прогуливающимися по больничному саду пациентами. Необходимость в ее помощи возникала лишь тогда, когда Наор сползал с кровати и, пошатываясь, отправлялся в туалет. Тут Даша подбегала и придерживала его, обняв за пояс, чтобы не упал, а Наор нецензурно бранился сквозь зубы, но руку ее не отталкивал. Кормила его с ложки медсестра, и он механически открывал рот, глотая все, что в него попадало, не жуя. Даше приходилось есть через трубочку жидкие коктейли и смеси, которые готовили для нее в больнице.

Нахождение в одной палате с Наором Дашу не тяготило, наоборот. Было как-то спокойнее, что он у нее на глазах. Чего бы между ними не случилось, но Даша чувствовала, что он ей не чужой человек, и она не может позволить ему убить себя. Впрочем, больше попыток к самоубийству он не предпринимал, предпочитая молча страдать.

На третий день к ним пришли Яна с Таном и Дан с Сиренн. Они были шумные и веселые. Скучная палата вмиг наполнилась цветами, смехом и запахом шоколадных конфет. И лишь у Сиренн глаза были красные. Наверняка тоже плакала ночами, как и Даша. Дан не отходил от нее ни на шаг и все время держал за руку, а Сиренн периодически поглядывала на него с благодарностью.

— Прости меня, — Сиренн, улучшив момент, когда остальные отвлеклись, пытаясь растормошить Наора, подошла к Даше.

Даша мягко улыбнулась одними губами и дружески коснулась плеча Сиренн. Теперь, когда Иббриса больше нет с ними, им делить было нечего.

— Я буду рада, если мы станем подругами, — продолжала Сиренн. — Дан хотел просить Наора и тебя, чтобы вы разрешили нам пожениться.

Даша удивленно вскинула брови. Им требуется их разрешение?

— Ну… — застенчиво произнесла Сиренн. — Ты хозяйка Дана. А Наор — хозяин дома.

— Да делайте, что хотите! — донесся с кровати раздраженный голос Наора. — Мне плевать на ваши амуры. Оставьте меня в покое!

Даша с улыбкой кивнула. Если Наор не против, то уж она тем более не против. Пусть хоть двое из их разношерстной компании будут счастливы.

«Я очень рада за вас», — написала она для Сиренн в телефоне. В последнее время она научилась очень быстро набирать сообщения.

Сиренн счастливо кивнула и порывисто обняла Дашу.