Исповедь

Комната осветилась мягким светом, струившимся из зеленого стекляного, узорчатого шара, служившего люстрой. Темнозеленые, плотные шторы ниспадая тяжелыми складками от карнизов закрывали окна. Белые с золотом обои на стенах. Шкаф забитый книгами. Такая же горка с хрустальными бокалами. Ничего себе сельская изба! Чистый, лоснящийся свежей, жирной краской, дощатый пол покрыт домотканным ковриком. Стол под зеленой люстрой — скатертью. В углу на тумбочке чудо двадцатого века магнитофон Днепр и стопка касет. У другой стены — аккуратно застеленная и тоже явно не сельская кровать. На стене — репродукции Гогена и редких тогда в Союзе импрессионистов.

Не профессионально, чисто интуитивно я всегда интересовался живописью. Во время отпусков посещал музеи, выставки. Нравилось рассматривать полотна старых мастеров, мысленно оживлять, продолжать действие сюжетов, запечатленных на картинах.

По мере возможности собирал альбомы живописи, благо в Забайкальских гарнизонных военторгах на них мало находилось любителей, зато выбор превосходен. Мне нравились плотные, солидные страницы, красочная печать, добротные иллюстрации пахнущие типографской краской, умные статьи искусствоведов, которые с удовольствием прочитывал, не многое, правда, из прочитанного понимая.

Так-же рьяно как другие покупали сервизы, холодильники, бутылки, я покупал книги до которых был изрядный любитель. Это, кстати, была одна из причин по которой долго оставался в Забайкалье, отказываясь заменяться в более цивилизованные места. Когда неожиданно получил приличную комнату в теплом Блюхеровском доме, то забил все стены полками с книгами и альбомами, ограничившись казенными кроватью и тумбочками вместо мебели…

— Вот мы и дома, — сказала Вероника. — Теперь — мыться, потом кушать и спать. Я моюсь первой, а вы, лейтенант, следом.

Вообще-то я уже дохаживал свой срок в старших лейтенантах, но вряд ли эта разница имела значение для хозяйки. Поэтому решил не уточнять. Лейтенант и лейтенант. Во время ремонта, естественно, представился, назвал свое имя, но Вероника, погруженная в неведомые мне думы, только кивнула головой в ответ. Видимо ей нравилось называть меня лейтенантом, ну и слава Богу. Командир тоже чаще всего отбрасывал старшего обращаясь ко мне при отсутствии посторонних. Так короче.

Хозяйка скрылась в коридорчике, а я подошел к книгам. Большинство из них оказалось или на английском языке, или учебниками английского языка. Остальное место занимали художественные альбомы по искусству — Рембрант, Рубенс, Эрмитаж, Третьяковка, Врубель…

Врубель — всегда увлекал меня своей сказачной недосказанностью, своей таинственной, чарующей полутенью, оставляющей широкое поле для воображения. Сказочные богатыри… Демоны… Глаза его демона были наполненны слезами, непроходящей мукой и неразделенной любовью… Сирень — пробуждала в памяти настолько реальный запах, что хотелось зарыться в букет темных, тяжелых, махровых гроздей…

В проеме двери показалась Вероника с еще влажными после купания волосами покрытыми махровым полотенцем, сменившая мальчишеский мотоциклетный наряд на пестрый ситцевый халат. В руке она держала еще одно полотенце, сложенное в несколько раз.

— С легким паром, хозяйка, — встретил я ее радостной улыбкой. Она была такой женственной, такой светлой.

— Спасибо, лейтенант. Особого пара нет, но теплой воды вполне достаточно. Перед поездкой я наполнила бак на крыше. Днем вода хорошо прогрелась — теперь можно принимать душ. Только поторопись, пока вода опять не остыла.

— Душ!? — вырвалось у меня.

— Душ, душ, почти настоящий. Правда нельзя регулировать температуру воды. Да и пользоваться можно только летом. Но и это благо. Это мой папа сделал, со своими студентами. Как и все остальное, — Вероника окинула потеплевшим взглядом комнату. — Он меня очень любит. Когда получила распределение в эту дыру и решилась ехать чтобы не стать притчей во языцах на факультете… да и проверить себя захотелось… он чуть не получил инфаркт.

— Приехала, мне дали этот учительский домишко. Весь страшненький, ободранный. Я конечно ужасно расстроилась. Приехал папа. Оказалось, что рядом работает стройотряд его студентов — строит дома для совхозов. Ну, папа договорился с кем-то, ребята все отремонтировали, втащили на крышу бак, сделали душ, удобства, починили забор. Папочка, любитель сюрпризов, пока я была в школе расставил заранее привезенную мебель, повесил шторы, даже доставил все мои любимые книги. Я у него одна, и он меня страшно любит. И балует.

— И мотоцикл папа купил?

— Ну уж нет! Он просто пришел в ужас когда я приготовила ему свой сюрприз — прикатила домой на побывку на мотоцикле. Чуть не вывалился с балкона. Это после первой же поездки местным автобусом в Аркалык — здешний центр цивилизации, решила, будь что будет, но куплю мотоцикл и выучусь ездить сама. Даже домой, в Целиноград, ездила.

— Попросила бы у папочки сразу машину, — Поддел ее. А сам подумал — ну должно быть и фрукт ее папочка, подпольный миллионер.