Исповедь Джо Валачи

Смеяться, правда, было нечему. В США организованная преступность — самый крупный из всех видов бизнеса. По оценкам Министерства юстиции, претендующего на обладание методикой для подобных расчетов, общая сумма доходов этой «отрасли» составляет более 40 миллиардов долларов в год. Даже если эта цифра завышена вдвое, все равно конкурентов у этого конгломерата и в помине быть не может. Преступные картели, конечно, не платят налогов, но зато охотно выделяют средства на подкуп бесчисленных чиновников всех мастей. Помимо незаконных операций, они все глубже проникают в законные виды деловой деятельности и в профсоюзы, привнося в них свои этические нормы. Хотя «Коза ностра» и не охватывает всю организованную преступность, она является ее основным звеном, буквально государством в государстве — «вторым правительством», как метко выразился Валачи. Она обладает прекрасно отработанной структурой. Подобно паутине пронизали всю страну ее преступные группы, связанные между собой мистическим ритуалом, который смотрится как жуткая пародия на ритуалы университетских обществ, в веренице жестокости, измены, судилищ и неожиданных смертей.

Валачи прожил в этом мире более 30 лет, верный кровавому обету молчания. Цепочка событий, в конечном итоге вынудивших его нарушить клятву, началась в Атланте.

На протяжении многих недель Валачи жил в страхе. Бывшие товарищи осудили его на смерть, и он знал, это. Один заключенный, также член «Коза ностры», обвинил его в том, что он выдал все тайны мафии Федеральному бюро по борьбе с наркотиками, после чего Валачи был мгновенно подписан смертный приговор, исполнением которых ему самому не раз приходилось заниматься в прошлом. Хотя он и дал сотрудникам Бюро но борьбе с наркотиками кое-какую информацию о наркобизнесе, что для смягчения наказания дело вполне обычное, по иронии судьбы, о самой «Коза ностре» он даже не обмолвился. Почему он был объявлен «стукачом», так до конца и не выяснено. По одной версии, ход информации дало само следствие, чтобы доконать Валачи, которому, с его точки зрения, было что рассказать о распространении героина по территории США. Согласно другой версии, под которой Валачи был готов поставить личную подпись, его обвинитель, проходивший по тому же делу, сделал это, чтобы отвести подозрение от себя.

В июне 1962 года тучи над Валачи сгустились. К тому времени ему уже удалось пережить три покушения. Сначала ему отравили пищу. Во второй раз его чуть не прижали в душевой. И, наконец, его попытались втянуть в драку во время прогулки, чтобы потихоньку прикончить во время разгона толпы.

Дело осложнялось тем, что жаловаться тоже было некому. «Коза ностра» подразделяется на несколько крупных группировок, называемых «семьями». Валачи входил в одну такую «семью», возглавляемую Вито Дженовезе — наиболее кровожадным «капо» или боссом «Коза ностры». Именно Дженовезе, также отбывавший в Атланте срок за торговлю наркотиками, отдал приказ о казни Валачи. Поначалу отношения между двумя заключенными выглядели вполне дружескими, поэтому Валачи не мог поверить, что Дженовезе, который не только пригласил его переехать в свою камеру и устроил побег, но и был в свое время шафером на его свадьбе, мог повернуться против него. Однако впоследствии информация от друзей и враждебное отношение к нему со стороны любимчиков Дженовезе убедили Валачи, что их дружбе конец. Вот как он сам рассказывает о том, что произошло:

Однажды поздно вечером Вито завел со мной такой разговор: «Знаешь, бывает, что в бочке с яблоками заведется одно гнилое. Если его вовремя не убрать, то сгниют и остальные».

Я попытался его перебить, но он жестом остановил меня. Наконец, я больше не мог этого терпеть. «Если я сделал что-то не так, — сказал я, — то скажи мне и принеси пилюли (я имел в виду яд). Я их выпью у тебя на глазах».

Он ответил: «Кто говорит, что ты сделал что-то не так?»

Крыть мне было нечем.

Потом он говорит, что мы, мол, давно знакомы, и он хотел бы поцеловать меня во имя прошлого. «О'кей, — говорю про себя, — давай поиграемся». Хватаю Вито в охапку и сам целую его.

После этого Вито спрашивает: «Сколько у тебя внуков?»

Я отвечаю: «Трое. А у тебя?» По-моему, он сказал шесть. Тогда я говорю: «Хорошо, буду знать». Другими словами, если он собрался заняться моими внуками, я дал ему понять, что я займусь его наследниками.

Когда я улегся в койку, мой сосед Ральф пробормотал: «Поцелуй смерти». Я притворился, что не слышу, но разве тут заснешь?

Я не очень-то верил в эту ерунду насчет «поцелуя смерти», но знал, что если кого-нибудь собираются кокнуть, то все вокруг начинают проявлять дружеские чувства, чтобы не спугнуть жертву. В старые времена такая традиция, правда, была, но Счастливчик Чарли [1] с этим покончил и заменил поцелуй рукопожатием.

«В конце концов, — сказал Чарли, — если целоваться в ресторанах и вообще на людях, то обязательно засыплемся».