Исповедь гейши

— А где вы рожали? — с улыбкой поинтересовался консьерж. Разговор о детях его немного успокоил.

— В «Сейбу Баён» на Меджиро, — соврала я. В больнице «Сейбу» родилась я, а не моя дочь.

Внезапно мне в голову пришла идея, и я положила руку на плечо консьержа.

— Скажите, а можно мне зайти в ее квартиру? Я когда-то одолжила ей жакет… это подарок мужа, и он все время спрашивает, почему я его не ношу.

Консьерж мгновенно отпрянул. На его лице я прочитала отказ. Но это был мой последний шанс выведать секреты Томоко. Мне страшно хотелось увидеть, как она жила.

— Ну, пожалуйста, — взмолилась я, протягивая к нему руку с обручальным кольцом.

Увидев кольцо, он заколебался. Я снова уронила руку ему на плечо и выдавила из себя несколько слезинок. Его сопротивление было сломлено. Я почувствовала, как обмякла его рука.

— Ладно. Но только на минутку, и ничего там не трогайте. Возьмите свой жакет и сразу же обратно.

— Ну разумеется. Спасибо вам большое.

Он даже любезно вызвался меня проводить.

— Ее квартира на одиннадцатом этаже, — сообщил он.

Сейчас я увижу квартиру Томоко. Я не могла поверить своему счастью. Когда мы поднялись на лифте, консьерж вручил мне ключ и показал, куда идти.

— Номер 1106 прямо по коридору. Повернете ключ два раза по часовой стрелке.

Я снова поблагодарила его и подождала, пока закроется дверь лифта.

Коридор был устлан серо-коричневым ковром с геометрическим рисунком. В сочетании с голубовато-серыми стенами это создавало впечатление какой-то мужской солидности. Раньше мне не приходилось бывать в таких огромных многоквартирных домах. Интересно, что здесь за жильцы? Знали ли они Томоко? Может быть, у нее здесь остались друзья? Или даже любовники? Меня так и подмывало постучать в двери и выспросить соседей. Но коридор был пуст и неприветлив. Казалось, за этими дверьми никто не живет, а сами они не более чем декорация. Стояла гнетущая тишина. Я представила, как по коридору идет Томоко, скользя взглядом по закрытым дверям. Наверное, ее раздражал этот толстый ковер, поглощающий звук шагов. Хотелось ли ей закричать, чтобы кто-нибудь наконец открыл дверь?

И вот я стою перед квартирой номер 1106. Дрожащей рукой вставляю ключ. Вокруг меня витают запахи табака, кофе и соевого соуса. Ключ мягко поворачивается в замке, и дверь открывается. Я осторожно вхожу. Кажется, что меня вот-вот обругают за непрошеное вторжение. Шторы опущены, и в квартире так темно, что я с трудом различаю очертания стола и диванов. Все вокруг словно пропитано грустью — наверное, при жизни здесь тосковала Томоко, а потом горевал старик Ямада.

Я нащупала выключатель, и комнату залил свет. Передо мной возникла просторная гостиная в современном стиле, где белое дерзко контрастировало с черным. На стене висел огромный телевизор самой последней модели. Перед черными кожаными диванами был расстелен белый пушистый ковер, очень дорогой на вид. На нем стоял стеклянный столик с хромированными ножками, заваленный модными журналами. Над телевизором висела полка из черного дерева с солидными книгами по дизайну и моде. Рядом с диваном и креслом тянула шеи парочка ультрамодных торшеров, явно купленных в Европе за немалые деньги.

Но где же здесь сама Томоко? Я представила, как она ходит по Аояма, выбирая мебель. Да нет, здесь наверняка поработал профессиональный дизайнер. Меня вдруг охватило разочарование. Я так радовалась, что проникла в ее квартиру, а здесь вдруг почувствовала себя обманутой. Даже после смерти Томоко ее жизнь осталась тайной для меня.

Я осмотрелась. Из гостиной вели три двери. Две справа были закрыты, а за полуоткрытой третьей я увидела сверкающие белые шкафы со встроенной плитой из нержавеющей стали. Кухня. Люди обычно не слишком пекутся о своей кухне. Возможно, я найду что-нибудь там?

Поначалу я была разочарована. Все было новеньким и ничем не выдавало хозяйку. Немецкая плита «Браун». Раковина и кухонный стол без единого пятнышка. Открыв шкаф, я увидела целую коллекцию кухонных ножей. Что же будет со всем этим добром? Или Ямада-сан передарит его следующей любовнице? Я едва не рассмеялась.

Хромированный блестящий холодильник тоже казался совершенно новым. На его дверце висели листочки с расписанием занятий по плаванию и временем посещения фитнес-клуба. Еще там было несколько открыток из Европы. Открыв холодильник, я увидела, что на полках ничего нет. В морозилке я обнаружила лишь лед и водку. Пройдясь по отделениям на дверце, выудила коробочку с ампулами инсулина. Так, значит, господин Ямада страдает диабетом. Я чуть не захохотала, когда представила Томоко в роли медсестры, вкалывающей инсулин в дряблую руку своего престарелого любовника.