Исповедь гейши

Чувства человеческие подобны листьям, трепещущим на ветру. Выйдя из офиса этой финансовой акулы, я почувствовала облегчение, к которому примешивалась изрядная доля страха. Но по дороге на станцию я уже проклинала Маруяму, пославшего меня сюда. С другой стороны, что такого преступного он совершил? Именно благодаря ему я сумела решить свою проблему, не обращаясь к мужу. Я прикинула, что, если выплачивать по 30 000 иен в месяц, процент по кредиту составит всего 6,5 процента, то есть на 9,5 процента меньше того, что с меня хотел содрать банк. Правда, если я не смогу платить эти самые 30 000 иен в месяц, процент подскочит до 25. Но можно не беспокоиться. Я легко сумею выкроить тридцатку из хозяйственных денег. И через два года буду свободна как птица.

К тому времени, когда подошел поезд, у меня в голове уже сложился текст благодарственного письма господину Маруяме. На улице я увидела тележку со свежими куриными шашлычками, которые продавал какой-то юный хиппи. Внезапно во мне заговорила совесть — ведь я уже сто лет не покупала их своим близким.

Когда я принесла шашлычки домой, мое семейство возликовало. За ужином царила праздничная атмосфера, и только Рю что-то заподозрил.

— Что случилось? — спросил он. — Ты что, в лотерею выиграла?

— Ничего не случилось, — ответила я, пряча глаза. — Просто у меня хорошее настроение. Хотя тебе, конечно, это безразлично.

Рю пропустил шпильку мимо ушей.

— Я рад, что у тебя все хорошо, — спокойно ответил он.

Мне стало жутко стыдно, и я быстренько ретировалась на кухню под предлогом мытья посуды. Легче всего обвинять в случившемся мужа. В душе я часто ругала его на чем свет стоит, особенно по ночам, когда меня мучила бессонница. Но недовольство я обычно держала при себе. И что меня вдруг прорвало? Надо за собой следить.

Как трудно быть скучной

Снова потекли однообразные дни. Внешне ничего не изменилось. Но в душе у меня произошел переворот. Незамысловатый быт домохозяйки неожиданно заиграл новыми красками. Теперь я воспринимала его по-другому. Мои дом и семья вдруг приобрели для меня необыкновенную ценность — ведь я их едва не лишилась.

Теперь мне нравилась моя скромная добропорядочная жизнь — подрастающие дети, муж, не слишком успешный, но и не полный неудачник, не красавец, но и не урод, не богач, но и не нищий. Я стала гордиться своим не таким уж маленьким домом, окруженным цветущей сакурой, своей кухней, где с трудом помещались шкаф и холодильник, своим крошечным садиком, зеленеющим с приходом весны. И даже с удовольствием вдыхала запах чистящих средств, словно это был аромат дорогих духов.

За одну ночь я полюбила свою жизнь, и мне больше не хотелось ничего в ней менять. И то, что раньше казалось тяжелыми оковами, превращавшими меня в живого мертвеца, теперь ощущалось как жертва, возлагаемая на алтарь моего счастья. Я стала совсем другим человеком. Готовила вкусные блюда для Рю и ребятишек и вставала в половине пятого, чтобы побаловать их завтраком. Короче, вела себя, как полагается идеальной жене. Продуманно одевалась, часто мыла и укладывала волосы, делала маникюр. На улицу выходила только с дизайнерскими сумочками, чтобы мужу не было стыдно перед соседями. Научилась печь американские торты и регулярно угощала ими заокеанских коллег Рю. Экономно расходовала хозяйственные деньги и ничего себе не покупала.

Каждый месяц я изымала из бюджета 30 000 иен и, положив в конверт, отсылала в компанию «Восход» — единственное, что я делала для себя. Но всякий раз, запечатывая конверт, я не могла сдержать улыбку. Ведь это благодаря им я поняла истинную цену жизни. И 30 000 иен в месяц не такая уж высокая плата за обретенную мудрость.

Я, наконец, поняла, что имел в виду священник, соединивший нас с Рю узами брака, утверждая: истинное счастье в том, чтобы понять, что в жизни главное, и избавиться от всего остального. И еще одно: только увязнув в долгах, я осознала, как сильно люблю свою семью.

Так прошел год. Ничто не омрачало моего счастья. В январе случилось то, о чем я молилась всю зиму. Мою дочь Харуку, которой исполнилось шесть, приняли в «Сираюри», лучшую католическую школу в Токио. Она умненькая и хорошо сдала экзамены, но этого было недостаточно. И опять нам помог покровитель моего мужа, который к этому времени уже ушел на пенсию. Его жена кончала именно эту школу и знала почти всех членов совета.