Исповедь гейши

Я так перепугалась, что боялась поднять глаза и разглядывала его ботинки. К моему удивлению, они не были ни французскими, ни итальянскими — на ногах у него была всего лишь дешевая японская подделка. Я сразу же почувствовала превосходство. Может, он и важный босс, но на мне-то были туфли от Луи Виттона.

— Иди разденься и почисти зубы, — скомандовал он.

Памятуя слова господина Пака, я безропотно повиновалась.

— И не закрывай дверь в ванную, — добавил он.

Занимаясь чисткой зубов, я пыталась разглядеть его в зеркале. Но в номере было темновато, и его лицо терялось в полумраке. Мне стало как-то не по себе.

Раздевшись, я легла на кровать, молясь, чтобы все поскорее кончилось. От страха я так одеревенела, что мужчина никак не мог в меня войти. Потеряв терпение, он со злостью бросил:

— Я просил опытную женщину, а ты лежишь тут, как бревно.

Я была оскорблена его словами. Так пренебрежительно со мной еще не разговаривали. Вероятно, я зажалась еще сильнее, и после нескольких неудачных попыток мужчина грубо оттолкнул меня и встал с кровати.

— Пожалуйста, не уходите, — отчаянно взмолилась я.

Не обращая на меня внимания, он принялся натягивать брюки.

Выскочив из постели, я обхватила его ноги, бессвязно повторяя:

— Нет, нет… пожалуйста… не надо…

Наконец он сбросил брюки, и, схватив меня за голову, прижал к своему медленно опадавшему мужскому достоинству. Потом он заставил меня раскрыть губы и довести его до состояния полной боевой готовности. Добившись успеха, я хотела отвернуться, но он опять схватил меня за голову и, крепко сжав ее, начал резко двигать тазом, все глубже проникая ко мне в рот. В голове у меня загудело, словно по ней били, как по барабану. Я стала задыхаться. Внезапно напор ослаб, я судорожно отвернулась, чтобы глотнуть воздуха, и он кончил прямо мне на голову, оросив волосы и уши.

— Простите меня, простите, — залепетала я, подползая на четвереньках к тумбочке, где лежали бумажные салфетки.

Он рассмеялся и потрепал меня, как собачонку, по голове:

— Для первого раза сойдет.

В тот первый раз я заработала 50 000 иен, и еще 10 000 он дал мне сверху, велев пообещать, что я всегда буду к его услугам. Я с готовностью согласилась, радуясь, что сумела справиться с задачей.

Вас интересует, как он выглядел? Был ли он молод и хорош собой? Но этого я не помню, хотя мы встречались не один раз. Лицо его совершенно не сохранилось у меня в памяти, впрочем, как и лица всех остальных моих мужчин. Помню только, что они со мной творили. Вот этого забыть нельзя. Но мне хорошо платили, и я была готова на все, умела удовлетворять любые желания, оказалось, на меня большой спрос, и я зарабатывала кучу денег.

Было наплевать на лица мужчин, с которыми я спала, или на их руки, касавшиеся моего тела. Я научилась, словно ластиком, стирать их из памяти. Как мне это удавалось? Когда я с мужчиной, думаю только о деньгах и всегда представляю одну и ту же картину. Передо мной озеро, заросшее лотосами, и я один из них. Мои ноги погружены в вязкий ил, а тело приобретает форму прекрасного цветка, открытого ветру и дождю. Руки мои обнимают мужские тела, ноги обвивают их бедра, словно корни, прорастающие в липкую грязь. И я превращаюсь в лотос, чистый и прекрасный. Я кричу и еще крепче сжимаю объятия.

Мудрость устрицы

Теперь вы знаете, как я дошла до этой жизни. Ну что, довольны? Вас это возбуждает?

Что? Думаете, я что-то утаила? Да как вы смеете? Вот сейчас возьму и уйду. Я не привыкла, чтобы меня оскорбляли.

А впрочем, вы правы. Я действительно кое о чем умолчала, хотя вас это совершенно не касается. Всегда с болью вспоминаю то время. Но, возможно, настала пора рассказать и об этом. Может, у меня станет чуть легче на душе.

Я проработала так четыре года, наслаждаясь каждым мгновением своей жизни. Одета я была лучше любой токийской дамы; когда ходила по магазинам, женщины бросали на меня завистливые взгляды. Все знакомые мужчины, от моего стилиста до начальника Рю, делали мне комплименты. Я чувствовала себя сильной и уверенной в себе. Многочисленные клиенты заставили меня поверить в себя. Я знала, как доставить удовольствие мужчинам. Я могла делать с ними что угодно, и им это только нравилось. Я обрела над ними власть, и они слетались ко мне, как мухи на мед. Когда я фланировала по улицам Гинзы или Омотэсандо, во взглядах мужчин загоралось желание, и в этом я уже перещеголяла Томоко. Даже мой муж стал поглядывать на меня с интересом, совсем так же, как много лет назад, когда мы впервые встретились.