Исповедь гейши

В свете дня ресторан выглядел еще красивее, чем вечером. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву, заливали его ласкающим светом. Мне вдруг захотелось убежать. Я словно очутилась в больнице, среди пациентов, ожидающих врача. Из горла рвался крик, что я не больна, а просто хочу немного счастья. Но невысказанные слова так тяготили меня, что я не могла есть, и ресторанный завтрак остался нетронутым. Рю почувствовал мою нервозность.

— В чем дело? Тебе здесь не нравится?

— Очень нравится, — прошептала я, опустив голову и стараясь проглотить хоть что-то.

Только в машине я немного пришла в себя. Но из-за того дурака все впечатление от гостиницы было безнадежно испорчено. А ведь мы с Рю никогда раньше не были в таком дорогом месте. К тому же я забыла его спросить, как он нашел его и почему привез меня туда. Возможно, если бы я спросила, эта история имела бы совсем другой конец. Мы бы с вами не встретились, и вам не пришлось бы выслушивать меня перед своим концом.

Вам еще не надоело? Мне бы очень хотелось оказаться на вашем месте, почувствовать, как жизнь медленно покидает тело, и знать, что завтра мне уже ни о чем не придется заботиться. Тогда бы я точно поняла, где проходит граница между жизнью и смертью. А то у меня нет никакой ясности. Возможно, умерший на самом деле обретает новую жизнь? А тот, кого считают живым, давным-давно умер?

На Асо

Целых пять дней Рю возил меня по сельскому захолустью национального парка «Асо-Кудзю». Стояла середина ноября, и природа готовилась к зиме. Ночью мороз покрывал серебром опавшие листья, а утром, когда мы садились в машину, землю окутывал туман, белый и плотный, казалось, мы ехали сквозь вату. Туман был похож на стену, причем до того реальную, что я открывала окно и пыталась потрогать ее рукой. Но рука лишь исчезала в белом молоке, так ничего и не находя.

Часам к десяти поднимался ветер, такой сильный, что деревья стонали под его напором. Туман исчезал, уступая место золоту и серебру осени. Рис уже убрали, и поля темнели голой землей. Рисовая стерня, покрытая изморозью, торчала из земли серебряными иголочками, хрустевшими под ногами, словно битое стекло. К полудню выглядывало солнце, небо сверкало голубизной, а луга зеленели, как летом. Бесчисленные холмы дышали покоем и безмятежностью. Каждый раз, когда исчезал туман, передо мной возникали новые картины, от которых просто захватывало дух.

На ночь мы останавливались в гостиницах и купались в горячих источниках на лоне природы. Курортные городки — один красивее другого, но магазинов одежды я там не находила. Жители Кюсю были бедны и непритязательны. На третий день со мной произошло что-то странное — я перестала искать магазины. Не скажу, что я вообще перестала думать об одежде, но пожиравший меня огонь стал потихоньку угасать. То ли горячие источники так подействовали, то ли красота природы — не знаю. Но я почувствовала себя по-другому. Рю тоже изменился к лучшему. Он по-прежнему был неразговорчив, но стал проявлять больше заботы и до тонкостей продумывал наше путешествие. Муж даже захватил маленькое одеяло, чтобы закрывать мне ноги в машине, потому что по утрам было по-настоящему холодно. И каждую ночь, несмотря на усталость, он сжимал меня в объятиях, страстно целовал и так истово обладал мной, словно хотел проникнуть в сокровенные глубины моего тела. А может быть, он воображал себя пожарным, заливающим адский огонь, сжигавший меня изнутри.

Кстати, о пожарных. Сейчас расскажу одну историю, которая наверняка вас развлечет. Помните, вы спрашивали о причудах моих клиентов? Да, был у меня один такой, назовем его Х, которого я помню до сих пор. Почтенного возраста, 78 лет — самый пожилой из моих посетителей. Но он был в прекрасной форме и каждую неделю лазил по горам. После нескольких встреч мужчина пригласил меня к себе. Жил он в муниципальном доме, в самом центре Токио, в новом здании, очень современном на вид — из темно-серых бетонных стен торчали серебристые трубки. Я стала посещать его однокомнатную квартирку два раза в месяц, по вторникам.