Исповедь хироманта. Жизнь как чудо

Поставив свечки, я стал наблюдать за ходом службы. Она уже заканчивалась, и часть прихожан выстроилась к причастию. Мне это показалось интересным, и я тоже встал в очередь. Конечно, мне следовало готовиться к причастию и уж обязательно исповедаться. Не знаю, как священник пропустил меня. Ведь прихожан он знал в лицо, а незнакомый человек сразу бросается в глаза. Тем не менее я сложил руки крестообразно, глядя, как делают остальные, и, представ перед священником, получил «тело и кровь Христовы». Далее случилось невероятное. На меня сошла Божья благодать.

Я испытал такой экстаз, что мне показалось, будто материальный мир перестал существовать, а душа моя воспарила и пребывает в раю. Мне стало необычайно хорошо.

Из состояния блаженства меня вывела старушка, прислуживавшая в храме. Она взяла меня, обалдевшего, за руку — я их все еще держал скрещенными — и повела к месту, где давали запивать все сладкой водичкой. Я еще постоял немного в состоянии тихой радости, но уже не было того полета души, после чего вышел из храма.

В дальнейшем я много раз причащался, отстаивал службы, постился, участвовал в обрядах, но никогда более не испытывал столь возвышенных и приятных ощущений.

Я вообще к чудесам отношусь весьма сдержанно. Для меня высшее чудо — жизнь человеческая. Она, собственно, и есть доказательство Божьего бытия. Однако однажды я был свидетелем настоящего церковного чуда.

В начале нового века в Москву привезли мощи св. Николая Угодника. Они были выставлены в Богоявленском, тогда еще Патриаршем соборе на Елоховской площади. Скорее всего, это был конец апреля. День пасмурный, редкое солнце пробивалось сквозь серые тучи, где-то немного моросило. Пестрая очередь змеилась метров на двести от начала площади. Тетеньки в платочках, бородачи, дети... Я стоял в ней, гадая, сколько времени уйдет. Полтора часа. Побыть с собой, отрешиться от суетного перед приобщением к святыне.

Так вот, за это время я дважды видел над куполами собора радугу. Радуга небольшая — вокруг куполов или чуть выше. И это при полной облачности и отсутствии солнца. Странный феномен природы.

Одним из моих друзей был художник Сергей К. Его жена Инна была свидетельницей на нашем с женой венчании. Мы жили рядом и дружили семьями. В саду у К. росли фруктовые деревья, и я помню замечательно вкусные груши, которыми нас угощали хозяева. Вторая дочь Сергея была ровесницей моей Насти, и девочки мило играли. Жены обсуждали свое. Короче, приятные легкие отношения.

Сергей тоже искал истину. Когда я приходил к нему, то каждый раз он восторженно сообщал мне, что прочитал в газете письмо инопланетян или познакомился с «белыми братьями». И я объяснял ему, почему это бред сивой кобылы. Естественно, мой авторитет в этих вопросах был неоспорим.

Сергей занялся реставрацией икон и однажды уехал на месяц в глубинку восстанавливать храм. Оттуда вернулся с твердым намерением стать священником. Вскоре он стал дьяконом.

Теперь, когда мы приходили к Сергею, он раскрывал Евангелие и начинал читать вслух. Это немного утомляло, так как к тому времени я уже достаточно хорошо знал Божье Писание. Но в остальном все было по-прежнему.

Через полгода Сергея рукоположили в священники, и мы порадовались за нашего друга, ставшего батюшкой.

Однако, придя к Сергию на исповедь и причастие, я был неприятно удивлен тем, что мой друг потребовал раскаяться в том, что я занимаюсь йогой, и отказал мне в причастии. Теперь мне были понятны его библейские чтения. Во мне он видел нераскаявшегося грешника и ждал своего часа.

Еще один грех, в котором я был обвинен, — чтение произведений Александра Меня. На мой вопрос, что греховного в йоге и А. Мене, православном священнике, друг ответил, что не знает, но святые отцы сказали: «Грех!»

— И что же мне теперь делать? — вопрошал своего исповедника. — Если я за собой греха не вижу и помыслы мои чисты?

— Поезжай в Троицко-Сергиеву лавру, там найдешь ответ. А к причастию тебя не допущу!

Такой пассаж свел нашу дружбу на нет. А я озадачился. Мой бывший друг, откликавшийся теперь только на имя отец Сергий (ударение на окончании), загадал мне загадку. Для меня, честного христианина, отлучение от причастия было весьма неприятно.

Но храмы я по-прежнему посещал и веру христианскую не оставил. Впрочем, моя проблема разрешилась сама. Как-то по дороге на работу я зашел в красивый храм Иверской Божьей Матери. Тоже принимал участие в его реставрации в свое время.

Отстоял службу. Пришел к исповеди. Исповедовал батюшка лет пятидесяти, невысокого роста, с короткой бородой и приятной, располагающей к себе наружности. В нем сочетались простота и мудрость. Внимательно выслушав человека, пришедшего на исповедь, батюшка не укорял кающегося, как это принято у некоторых священнослужителей, а наоборот, старался приободрить. Для каждого у него находилось доброе слово. Старушке, шедшей впереди меня, он пожелал здоровья и благополучия ей и ее детям и внукам.