Исповедь колдуна. Трилогия. Том 1

Выбрав подходящую живую цель, я посылал свой «зов». Варьировал зов, меняя высоту основного тона и его амплитуду. Цель, выбранная мною, прыгала от меня по веткам кустарника в двадцати шагах. Открывая глаза я видел нахального воробьишку, время от времени норовившего стащить у меня крошки, оставшиеся после еды. Я ничего не мог с ним поделать около десяти минут. Потом у меня получилось.

Воробей замер на ветке и я услышал слабенький ответный сигнал. Не торопясь, стараясь не спугнуть непоседу, я сделал подстройку зова и мгновенным усилием воли завладел сознанием маленькой птички. Заставил воробья подлететь ко мне и сесть на руку. Затем я опять поднял воробья в воздух и заставил выделывать рядом со мной акробатические фигуры.

Беспокойство и страх крохотного создания я старался убрать осторожным воздействием своей воли, внушая дружелюбие и доверие к огромному существу. Увидев неподалеку второго воробья – самца, я внушил моему подопечному чувство гнева к сопернику.

Видели бы вы, как мой воробышек встопорщил свои перышки! Как яростно бросился к сопернику и зачирикал свои воробьиные оскорбления! Как отважно бросился в драку! Я оставил внушение, отпустил на волю сознание маленькой птицы, но воробьи продолжали сражение, сопровождая военные действия шумом и писком. Пришлось вновь вмешаться и развести драчунов друг от друга.

С пролетающей мимо куропаткой было проще. Я понизил тон своего зова и сразу попал в яблочко. Начавшая менять оперение птица встрепенулась, а потом послушно изменила направление полета и спланировала к моим ногам.

Постепенно, методом «тыка», я нашел нужную частоту зова для живущих неподалеку зайчишек, для дикого гуся, имевшего неосторожность опуститься рядом со мной на воду. Заставил плавать вместе с уже прирученными с помощью зова утками. Я легко добился взаимного понимания с одичавшей за лето кошкой. А однажды, почувствовав себя достаточно подготовленным, справился сразу с парой подошедших на расстояние действия кругового обзора биолокатора собак. С визуальной наводкой по лучу зрения я мог «поймать» зовом куропатку и подчинить ее на таком расстоянии, когда мог различить ее силуэт, хорошо заметный на рыжем фоне осенней тундры. С помощью бинокля расстояние становилось больше.

Однажды, далеко в тундре я заметил среди кустов какое-то серое движущееся пятно. Оно находилось от меня на расстоянии около полутора километров. Решив, что это собака, я послал зов и вдруг почувствовал сопротивление. Животное сопротивлялось мысленному воздействию даже тогда, когда я поднял мощность энергетического потока. С трудом мне удалось сломить сопротивление огромной собаки.

Пес неохотно повернул в мою сторону и затрусил какой-то странной иноходью. Ему оставалось преодолеть последние тридцать метров, когда он поднялся на пригорок и опять появился в поле прямой видимости. Я разглядел серую лобастую голову, своеобразное движение крупных лап и вытянутый палкой ободранный хвост.

Волк! Узнал я. От неожиданности я ослабил давление и контакт тут же прервался. Волк остановился, лязгнул в мою сторону зубами и удрал. Часами я сидел на своем валуне, окруженный созванными со всех сторон стайками леммингов, куропаток и чаек, считавших меня, благодаря внушению, большим самцом их вида, и подкармливал хлебными крошками.

Наступил октябрь. Тундра покрылась первым снегом, озерко сковал пятисантиметровый слой льда. Только вокруг энергетического холма кольцо травы по-прежнему оставалось живым и зеленым. От сухой земли в центре травяного круга по-прежнему шло ощущение приятного тепла и мерцало голубое пламя короны.

Первого октября я вышел на работу и теперь проводил рабочие часы в топоотделе экспедиции. Делал выписки координат и высот пунктов триангуляции на площадь зимних работ, запасался полевыми журналами теодолитных ходов, бланками ведомостей для черновых вычислений. Добывал миллиметровку и кальку. Проверял свои теодолиты, припаивал проводки к лампочкам от карманного фонарика для ночных работ. Искал по городу карандаши, ручки, стирательные резинки, мягкие лыжные крепления. Собирал мелочевку, без которой не обойтись в тундре.

Дома постепенно заполнялись нужными вещами рюкзак и чемодан. Светлана покорно вздыхала, глядя на мои сборы.

– Нашла за кого выскочить замуж! За бродягу – топографа! – бормотала она. – Хотя бы одну зиму побыл с нами, Юра.

– Не могу, Света. Сама знаешь, что не могу. Обещаю, что прилечу к Новому Году. Сделаем задел для сейсмоотряда и вылечу. Вот увидишь! – уверял я жену.

– Смотри, Ведунов! – грозно сказала она. – Помни, что сказал. Не выполнишь – уйду от тебя вместе с детьми! Брошу.

Я обнял Светлану, заглянул в глаза, беззащитно смотревшие на меня из-под стекол очков, поцеловал. Ребятишки тоже вздыхали и просили не улетать в тундру. Приходилось терпеливо объяснять детям, что папа должен работать в тундре и получать за это деньги. Мама за деньги будет покупать еду, детскую одежду, платить за детский садик и покупать игрушки. Дочка слушала мои объяснения с серьезным видом, а потом спросила:

– Когда я вырасту большой, буду так жить, как мама?