Исповедь солдата

На следующий день я, как матерый дед спецназа, в отглаженной форме, в новом зимнем бушлате, берцах и офицерской зимней шапке пошёл в расположение роты военной части 3419 к старшему лейтенанту Гусову. Там меня встретил дежурный и быстрым шагом проводил к офицеру. Разумеется, внутри меня такой мандраж, что не описать словами, аж сердце выпрыгивало из груди, ведь пришлось идти в самое логово, и что будет дальше – я не знал. Но понимал одно: главное – не показать испуганного вида, не мямлить при разговоре. И с каменным лицом я постучался и вошёл в кабинет. По виду Гусова я понял, что он и сам обалдел, не ожидал от меня такой нахрапистости. Я четко и внятно, согласно уставу, доложил ему и протянул купюру со словами: «Это оплата за утраченную форму в командировке, как вы и просили» – и положил на стол. Он посмотрел на меня округленными глазами, но промолчал. Не задерживаясь, я дальше разговаривать с ним не стал и, приложив руку к виску, спросил: «Разрешите идти». Он кивнул головой, и я вышел за дверь. И теперь вальяжно, посматривая по сторонам и ловя изумленные взгляды моих бывших духов, вышел из расположения. Честно говоря, я шёл с улыбкой на лице, довольный тем, что моя наглая затея удалась на все 100%. Я всем своим видом доказал, что не боюсь и прятаться от Гусова не буду, да и молодые смотрели на меня не так, как осенью, а уже с завистью.

Был конец ноября 1995 года. Приближался Новый год. Встретить его с родными я не рассчитывал. От капитана Волошина я узнал, что он подал бумагу на представление меня к нагрудному знаку Внутренних Войск за отличие в службе. Разумеется, я очень обрадовался, но помнил о гауптвахте и переводах, а потому о получении столь высокой награды даже и мечтать не стал. Из всего я извлек хороший урок. Когда прошло торжественное награждение (разумеется, без меня), и я с недовольным и грустным лицом зашёл к капитану, попросив полагающийся мне после года службы отпуск, он посмотрел на меня и сказал: «Пиши бумагу, будет тебе отпуск, только на 15 дней». Я с огромной радостью выбежал от него и первому попавшемуся духу приказал найти ручку и бумагу. Мой долгожданный отпуск был оформлен с 30 декабря 1995 года по 13 января 1996 года.

По письмам я знал, что мой друг Серёга Голубев должен был уйти на дембель накануне Нового года. Писать ему ответ я не стал, решил сделать сюрприз. Весь оставшийся месяц я летал от радости. Гусов отстал от меня и даже не смотрел в мою сторону. В нашу роту пришёл новый молодой офицер-прапорщик примерно 23 лет. Мы с ним здорово подружились и разговаривали почти на равных. Разумеется, он про меня всё узнал и попросил позаниматься с ним в спарринге боксом и рукопашным боем (после отбоя), и я с большим удовольствием согласился. Мы работали в перчатках, по-дружески колошматили друг друга, в основном с моим перевесом. Но самое главное, что все были довольны. Я много занимался спортом, качал мышечную массу, долго и упорно приводил своё тело в норму, чтобы на гражданке чувствовать себя крепким мужчиной.

В отпуск я поехал в зимнем костюме спецназовца под названием «Снег», я одолжил его у деда из моей минометной роты, сказав, что вышлю ему по почте после приезда, так как он уходил на дембель. В общем выглядел я сногсшибательно. Друга Серёгу я встретил в день дембеля, и мы все дни «отжигали» по полной программе. Мы выпивали, бесились, встречались с друзьями, а также мое время было посвящено Наташе. Мы много разговаривали, гуляли во время отпуска, у нас была близость и ощущение вечной любви. Я предложил ей выйти за меня замуж после моего дембеля, сказал, что хочу детей. Она отреагировала спокойно, но в её глазах я прочитал неуверенность. Подумав про себя, что она испугалась, я быстро перевел тему разговора. В дивизию я возвращался в гражданской одежде, разумеется, зимний костюм я отдавать не собирался, да и Серега решил проводить меня до роты, чтобы забрать мою гражданскую одежду.

Оставшееся время службы прошло на ура, всё было спокойно и размеренно. Конечно, не обошлось без ряда мелких стычек и недопонимания, но это была обычная добрая армейская жизнь, меня это вполне устраивало.

Однажды нашу роту поставили дежурными по столовой. Вместе с четырьмя бойцами я был назначен на чистку картофеля для всего полка. Утомительная чистка картофеля на протяжении ночи – для меня, деда, эта процедура превратилась в наказание. Хорошо, что все мои матёрые бойцы были молодого призыва, я доверял им. Поэтому со спокойной душой я оставил их в наряде, переоделся в гражданскую форму и через черный ход ушёл в самоволку. В городе Балашиха меня встретила девушка Лена, с которой я познакомился ещё в Рязани и был несколько раз у неё дома до службы в армии во время поездки в «Лужники» на рынок. После прогулки по улице она пригласила меня домой. Всё было хорошо, даже замечательно. Её родители встретили меня как родного, накормили и, немного поговорив со мной, предложили переночевать, но я отказался, так как находился в самоволке и, тем более, в наряде. Меня беспокоило только одно, что мы больше никогда не увидимся.