Исповедь соперницы

Привезенные из палестины, легконогие, с атласной шерстью и стелющимися по ветру хвостами — они благоденствовали на тучных лугах Норфолка. Я заехал поглядеть на них по пути и был просто восхищен. Что в мире есть прекраснее, чем добрые кони — эти совершенные создания Божьи? Впрочем, ехал я сюда не любоваться, а выслушать отчет старшего конюха о том, что все мои кобылы жеребые и следующей весной ожидается приплод. Так же обстояло дело и с теми лошадьми местной породы, которых случали с арабскими жеребцами.

Поистине для меня этот год обещал быть удачным во всех отношениях.

Увы, я рано радовался. Потому, что гораздо позднее, уже в ноябре, я получил от короля тайное послание. В нем говорилось, чтоя должен приложить все усилия, чтобы выследить и задержать человека, которго, по некоторым сведениям, видели в Норфолке и которого я хоршо знаю. Этот человек являлся личным врагом короля, и за его голову назначена неслыханная награда — триста фунтов добрым английским серебром. Имя этого человека — гай Круэльский.

Только дочитав до этого места я понял, что этот человек — мой родственник.

* * *

Сырым и промозглым ноябрьским вечером я приближался к Незерби. От боков моего разгоряченного скачкой коня шел пар. Я ехал без охраны. Небесный свод раскинулся над дорогой, как перевернутая чаша — темной посредине и бледно-голубой ближе к горизонту.

Бург Незерби возник впереди темной призрачной массой. Я видел дым над ним, слышал лай собак. Это был час, когда люди уже окончили трапезу и укладываются на ночлег. Но я знал, что Риган обычно ложится позже всех. И мне надо было переговорить с ней наедине.

Она была удивлена моим поздним визитом.

— Эдгар? Я немедленно велю подать тебе закусить с дороги.

Я поднял руку, останавливая ее, сказал, что не голоден и прибыл поговорить с глазу на глаз. Она все еще улыбалась, пока по моему мрачному виду не поняла, что что-то случилось.

— Какие вести я услышу от тебя?

Я протянул ей свиток, с которого на шнуре свисала королевская печать.

— Имя Ги, это ведь по-английски Гай? — спросил я. — Здесь перечислены все его имена: Ги де Шампер, Гай Круэльский, сэр Гай из Тавистока или Ги д'Орнейль.

Пробежав глазами послание, она положила его на скамью подле себя. Казалась спокойной, только руки ее чуть дрожали.

— Да, это мой брат. Я не имела о нем известий лет десять. И не ведаю, что он натворил.

— Он личный враг короля Генриха Английского.

Она пожала плечами.

— Слишком громко для простого рыцаря. Хотя… Чтож, Гай всегда был, как говориться, latfo fаmosus.[20]

— И все же он твой брат! Единая плоть и кровь!

Что-то заплескалось в ее темных глазах. Уголки губ задрожали.

— Эдгар, я понимаю, что если ты объявишь розыск этого человека… моего брата… ты только исполнишь свой долг. И говорю тебе — делай, что считаешь нужным. Мы с Гаем расстались, когда я была очень молода, а он совсем мальчишкой. Ему тогда было тринадцать, самое время, чтобы поступить на службу и обучение к знатной особе. И Гай в качестве пажа был отправлен ко двору старого Фулька Анжуйского. Более мы с ним не общались. И, помоги мне Боже, я не очень тосковала от этого. Ведь мы никогда не ладили с младшим братом, он дразнил и обижал меня. Почему я ему прощала? Это трудно объяснить. Было в нем нечто… некое дьявольское обаяние… и дьявольское беспутство. И хотя с тех пор, как он покинул Анжу, я не имела о нем вестей, но всегда подозревала, что если ему и суждено как-то проявить себя — это будет недобрая слава.

— Зря ты такого мнения о нем, — сказал я почти зло.

Она выглядела растерянной.

Я подошел к огню, поставил ногу на край очага и, упершись в колено ладонями, долго стоял так, не сводя взгляда с языков пламени на сосновых поленьях.

— Я приехал сегодня в Незерби, не для того, чтобы спросить даешь ли ты, Риган, добро на поимку сэра Гая. Я приехал сказать, что рад, что ты его сестра. Грешник он или святой, бандит или неудачник, но то, что я до сих пор жив и свободен — это благодаря ему. Гай Круэльский. Я же знал его под другим именем. Помнишь ты упоминала, что среди ваших имений одно имеет название Орнейль? Еще тогда это звучание показалось мне знакомым. Ги д'Орнейль звался твой брат в Святой Земле. И это был лучший рыцарь в свите короля Иерусалимского Бодуэна II. Потом его прозвали Черный Ястреб. Но расскажу все по порядку.

Я сел подле нее и начал свое повествование.

Еще когда я только прибыл в Палестину, там много говорили о молодом рыцаре Ги д'Орнейле, которого сам король Бодуэн приблизил к своей особе и которым неизменно восхищался. Он входил в штат личных телохранителей короля и говорили нет лучшего мастера боя на мечах. Рыцарь Ги ведь не просто рубил, когда сражался, он разработал сложные приемы защиты и нападения, особой тактики боя, и люди думали, что его клинок словно чувствует душу хозяина, зная как вести атаку. Раньше в поединке на мечах побеждал тот, кто сильнее физически, теперь воины, учившиеся у Ги д'Орнейля, говорили, что побеждает тот, кто более искусный и ловкий.