Исповедь странного человека

Нет. Что же это за любовь, когда только себе хорошо делаешь? Когда висишь камнем на шее и тянешь вниз, не давая вылезти из этого болота? Когда хватаешься за крылья и сдавливаешь удавку из чувств. Надо было отпустить. Это мне, привыкшему в этой грязи копошиться, здесь нормально. А она зачахнет здесь. Погаснет пламя. Сломается человек. И уйдет в прошлое та Энни, которую я любил.

Пусть летит. А я буду снизу любоваться и радоваться, что хоть несколько мгновений я был рядом с красотой.

Только сердцу, это не объяснишь. Оно саднит, ноет. Плохо! Плохо! Плохо! А-а!

Груша проминалась под ударами. Так хоть немного отпускало. Казалось, я с каждым ударом выплескиваю эту боль наружу. Бред, конечно, но так реально становилось немного легче.

О-па, за мыслями я и не заметил, как Юля пришла. Она всегда первая приходит. И этот зал, где я занимаюсь, как раз ее. Она наш тренер, по «жесткой» программе. Когда требуется не только жирок согнать, но и форму нужную приобрести. Ну и мало — мальские навыки самообороны узнать.

Ох ты, я похоже сегодня совсем увлекся. Уже и первые клиенты заходят. Кивнув девушке, (не мог я поздороваться, еще не отпустило, я бы скорее прорычал, чем что-то сказал) я вышел из тренажерки и поплелся в свой «кабинет».

* * *

— Жень, ко мне зайди, — сказала Алла, появившись в дверях на секунду.

Делать нечего, придется идти. Что-то я совсем одичал. Просто, так с людьми разговаривать не хочется. Никак.

Алла сидела за столом, и смотрела в окно, на залитую солнцем стоянку перед входом. И это зрелище ей определенно нравилось. Так как стоянка была полна машин. Машин клиентов, естественно.

— Жень, — сказала она, наконец, все так же смотря в окно. — Я не хочу лазить тебе в душу, вижу плохо.

Я промолчал. Что тут прокомментируешь, если все, как говориться на роже написано.

— Но, — она повернулась ко мне. — Твои утренние тренировки, дали интересный эффект. Такая своеобразная реклама получилась.

Я хмыкнул. Надо же.

— В общем, — прищурилась женщина. — Раз уж так получилось, надо продолжать.

* * *

Вот так мои метания стали основой для такого своеобразного пиар-хода. Теперь я уже на законном основании задерживался до тех пор, пока не приходили первая группа. Стал я этаким таинственным и мрачным героем, который непонятно зачем, облюбовал это помещение для своих таинственных тренировок. Просто призрак оперы какой-то.

Немного легче стало. Не так уже накрывало. Пока не попадалось на глаза что-нибудь, что напоминало о ней…

Время до начала лета прошло мимо меня. Я казалось, пребывал в этаком оцепенении. Все видел, все замечал, но это никак меня не интересовало. Делал все по инерции. Спрашивают, отвечаю, нет, еще лучше. Иногда ловил себя на том, что сижу и тупо пялюсь в стенку. Гляну на время, а уже час прошел.

Давя в душе чувства, я, казалось, и остальные эмоции тоже гасил. Наглухо. Глядел вокруг, и мне казалось, что я смотрю странный, бессмысленный фильм. Который, и смотреть то уже надоело, и из кинотеатра никак не выйти.

* * *

Тем вечером я стоял, и тупо, одной рукой мерно лупил по груше. Уже закончились занятия, в зале стоял полумрак. Мне не хотелось включать свет.

Тук.

Влетал в грушу мой кулак.

Тук… Тук…

Мне все же удалось избавиться от этих навязчивых мыслей о прошлом. Но оказалось, что других-то нет. Или не хочется думать.

Тук.

Дверь открылась. «Кто это интересно?», — скользнула вялая мысль. Но я даже не обернулся, чтоб посмотреть. Зачем?

Тук.

Напиться, что ли? Говорят, помогает.

Тук.

Что дальше случилось, я помню смутно. Помню, подчиняясь порыву, сходил до магазина. Помню, пустую бутылку из-под водки.

И опять груша.

Только я уже не постукиваю по ней, я колочу, что есть сил.

Гудел трос, с хрустом влетали кулаки в упругую кожу. По щекам текли слезы, а чертова груша опять отлетела. Догоняю ее.

Ногами, руками, локтями. Сука, улетела опять куда-то в полумрак зала. И вернулась уже совсем с неожиданного направления. Меня снесло с ног…

* * *

Хек! — выдохнул я, слаживаясь.

Пропустил ударчик. Зевнул. Мой грозный тренер, который собственно и приложил меня сейчас, подошла ближе.

— Опять ты, забыл про защиту, — прокомментировала Юля. — То, что ты здоровый, не значит, что тебя не пробить.

Я ничего не ответил, так как в это время тщетно пытался вдохнуть воздух.

Мои утренние тренировки постепенно переросли в занятия рукопашным боем. Видимо Юле надоело смотреть (я это сейчас понимаю), на мои кривляния с грушей. А мне надоело смотреть, как она морщиться каждый раз. Вот и подошел.

А она неожиданно согласилась. Потренировать. Только тренировки наши, какие-то странные оказались. Мне поясняли несколько моментов (что типа блока или какого-нибудь удара), а потом показывали их в действии. На мне.

К концу июля меня скупо похвалили. Похлопали по спине, в очередной раз приложив харей об пол, и сказали, что у меня уже кое-что получается.

В общем, начал приходить в себя. Несколько своеобразно, но хоть как-то. Теперь я понимал термин глухая тоска. Черная тоска. Когда хочется разодрать грудь, и выбросить этот ноющий кусок плоти, что не дает покоя.