Исповедь священника перед Церковью

Один раз, после исповеди многих каторжан, я пришел на свою квартиру — квартира мне была отведена в доме начальника тюрьмы (это было в Зерентуйской тюрьме) — поздно вечером, когда мои хозяева легли спать, я не выдержал, я бросился ничком на подушку и нервно зарыдал. С одной стороны я был очень рад, что самые закоренелые преступники, заклейменные каиновыми преступлениями, хулившие и отрицавшие Бога, несколько десятков лет не каявшиеся и не причащавшиеся Тела и Крови Христа, с горячими слезами потянулись к источнику жизни, Христу. И вот, смотря на них, мне было обидно за самого себя и в то же время совестно даже смотреть на икону Спасителя: мне казалось, будто икона Спасителя, на которую я при исповеди арестантов часто вскидывал свои взоры, только и смотрела на меня, и в ее взоре я читал томительное чувство ожидания Христом моего обращения к Нему. Мне казалось, вот, вот сама икона проговорит мне: «Что же ты, Спиридон, навсегда ли меня оставил или когда-нибудь придешь ко Мне? Прикажешь еще ждать тебя или ты решился навсегда уйти от Меня?» Эти мысли, навеянные иконою Спасителя, всю ночь не давали мне покоя.

Я часто становился на колена и, горько рыдая, говорил: «Господи! Еще чуточку, еще немножко потерпи, я обязательно буду опять Твоим, буду опять любить Тебя, быть может, даже больше и горячее прежнего буду любить Тебя. Только я молю Тебя, молю Тебя всем своим существом, подожди еще меня, хоть один год потерпи меня, я обязательно буду Твоим. Господи! Я и сейчас готов быть Твоим учеником, готов и сейчас любить Тебя, но я сам не знаю, что со мною делается, почему мое сердце так тесно соединено с миром и вросло в него. Я ведь часто каюсь, часто стремлюсь порвать всякую связь с миром и опять хочу по-прежнему любить Тебя, но какая-то сила удерживает меня, парализует мою волю, и я чувствую себя пока не в силах быть Твоим учеником, твоим последователем.

Молю же Тебя, Господи, хоть еще немножко, еще на малое времечко потерпи и оставь меня таким, каким я есть. Поверь мне, Спаситель мой, я скоро порву всякую связь с миром и непременно приду к Тебе, только, пожалуйста, будь ко мне милостив, потерпи еще немножко меня».

Так в горьких слезах я молился всю ночь; утром я уснул. На следующий день я опять пошел исповедовать каторжан. Каторжане любили меня. Они были со мной христиански откровенны. Их исповедь была удивительно трогательна. Из свободных христиан по своей искренности никто не может с ними сравниться. Ко мне на исповедь шли не одни христиане, шли на нее и магометане, и язычники. Трогательная картина. В это время мне казалось, что все эти несчастные узники через свою исповедь непременно унаследуют Царство Христово, непременно услышат радостный призыв Христа: «Придите, благословенные Отца Моего Небесного, наследуйте Царствие, уготованное вам от сложения мира». А нам, таким священнослужителям как я, скажет: «Идите от Меня, проклятые, алчные торжники, христианские каиафы, изменники и предатели Мои, идите от Меня, во все века торговавшие Мною и безжалостно предававшие Меня, идите от Меня. Идите от Меня, подлые лицемеры, развратные ханжи, идите от Меня, растлители Моих овец, кровожадные хищники, идите от Меня. Я вас не знаю, извратители Моего закона и вдохновители всякого зла. Я вас не знаю, утученные Моим Телом и упоенные Моею Кровью враги и распинатели Мои. Я вас поставил блюстителями и пастырями овец Моих, а вы все время существования христианства на земле только и знали, что продавали Меня, торговали Мною, из-за власти убивали один другого, проклинали друг друга и Церковь Мою в неистовстве безжалостно разрывали на мелкие кусочки. Идите от Меня, Я вас не знаю».

Так скажет нам Христос в тот день, когда придет судить живых и мертвых. И я знаю, что из всех осужденных священнослужителей Христос первого отвергнет меня за то, что я некогда любил Его, пользовался особою Его ко мне любовью, а теперь дальше меня от Него никто не стоит. Хотя бы взять вот этих несчастных каторжан, до вчерашнего дня они были грешниками, они хулили Христа, они были отвергнутыми от Спасителя мира, а теперь все они с необыкновенной любовью идут к Нему, идут со слезами, идут с сознанием своей вины перед Ним. Я же только вижу, как другие идут ко Господу, а сам только поворачиваюсь назад и смотрю на этих милых узников, ноги же мои торопливо спешат все дальше и дальше уходить от моего Сладчайшего Иисуса. И на какую даль я уйду от моего Господа, я не знаю. И долго ли я буду блуждать без Христа, я тоже не знаю. Так я размышлял в то время.