Исповедь убийцы

- Я пришел к нему, думал, что он лучше, чем эти, доктора недоделанные. Хотел душу излить, ведь наболело! Для чего же они, в церкви, исповедь придумали?

- Подожди, ты же еврей.

- Да? Это я там был евреем, у моих родителей именно это было в паспорте написано. А вот бабка, материна мать, была православная. Когда я был маленький, таскала меня в церковь, креститься заставляла, иконы целовать. Это она мне про исповедь рассказала. "Ой, благодать-то какая, внучек, - вдруг сказал он изменившимся голосом, - как выйдешь с исповеди, покаешься в грехах своих тяжких, на душе легко-легко, будто ангел крылом осенил..." Врала она, бабка моя, Евдокия Никитична! - заключил он решительно.

- Почему врала? - я уже не знала, о чем спрашивать.

- Потому! Когда пришел к этому попу, думал, что то, что эти не сделали - у него получится. Раскрылся перед ним, всю подноготную вывернул. Он начал отделываться от меня, говорил, что надо молиться и верить и тогда мне Бог поможет. Общие слова, просто отговорки бездушные. Я ему про психиатров рассказывать начал. А он, я сразу увидел, испугался и чуть полицию не позвал. О себе, гад, думал. Про тайну исповеди забыл! А о том, что мне плохо и не понимает никто - это ему совсем неинтересно было. Вот и получил по заслугам, все, что ему положено. Ничего, ничего, всем достанется! - он, блуждая до этого взглядом по сторонам, вдруг пристально посмотрел на меня.

Мне стало страшно. Да так, что струйка холодного пота потекла между лопаток. Блестящие безумные глаза смотрели на меня в упор. Я судорожно стала шарить руками вокруг себя, надеясь вырваться каким-то образом.

Не отрывая от меня безумного взгляда, Додик пошарил левой рукой под сидением и вытащил большой нож.

"Все, - подумала я, - вот и конец... " И еще подумала, что Дашка останется сиротой, хорошо хоть квартиру успела купить...

Господи, что за чушь мне лезет в голову. Но вслух я сказала:

- Ну зачем тебе это? Не надо.

И я решила сопротивляться до последнего, несмотря на ремень.

Додик взвесил в руке нож. Потом вроде бы извиняясь, сказал:

- Не с руки как-то в машине, я же не левша.

Он открыл дверцу и собрался выходить.

Вдруг в кустах послышался шорох, навстречу Додику метнулась какая-то тень. Раздался звук удара и шум падающего тела. В открытую дверцу машины заглянут Михаэль Борнштейн. Я ахнула.

- С вами все в порядке, Валерия? - спросил он, хмурясь.

- Да, только я не могу отстегнуть этот проклятый ремень.

Борнштейн принялся возиться с замком, но не смог меня освободить. Он поднял нож, валявшийся на земле и в два взмаха перерезал тугой корд.

Я с удовольствием вылезла из машины и расправила затекшие члены. Борнштейн по сотовому телефону вызывал полицию. Додик без сознания лежал на земле.

- Вы меня все-таки нашли! - слезы лились в три ручья, от этого казалось, что хлынул бесшумный ливень. Михаэль смущенно кашлянул, извлек из кармана пакетик бумажных салфеток, но почему-то не решился их протянуть. И сказал, чуть виновато:

- Да, Валерия, вы молодец. Я слышал практически весь ваш разговор. Хотя я не понимаю по-русски, но вы несколько раз произнесли слова "парк леуми", а потом "Форд". Я понял, что вы в парке, говорить в открытую не можете, и что вы находитесь в машине "Форд". Я поехал в парк, обшарил его безлюдную часть и увидел вас. В машине горел свет, поэтому если бы вашей жизни угрожала непосредственная опасность, я бы выстрелил. Но он, Борнштейн показал на Додика, - облегчил мне задачу - он вылез из машины.

- Ой, - я спохватилась и выключила свой телефон. Мысль о том, какой мне пришлют счет из компании, мгновенно высушила слезы. И черт с ним, здоровье дороже.

Подъехали две полицейские машины. На Додика надели наручники и засунули его в машину. Выражение у него было никакое - как у пластмассовой куклы. Один из полицейских сел за руль его "Форда".

- Я отвезу вас домой, - сказал следователь, совсем, как в первый раз.

Сев в его машину, я, наконец-то, решилась задать Михаэлю вопрос, вертевшийся у меня на кончике языка:

- Скажите, Михаэль, а что Айзенберг? Он каким-то образом оказался замешанным в этой истории.

Борнштейн рассмеялся:

- Ну что вы, Валерия. Я понимаю, что после такого напряжения, которое вы перенесли, вам вполне может показаться, что против вас плелся вселенский заговор, - тут он улыбка на его лице растаяла и он серьезно посмотрел на меня. - Айзенберг - крупный мошенник. Дело еще не закончено, но кое-что уже стало ясным. По его вине пострадало множество людей...

- Вы уже нашли что-нибудь?