Исповедь уставшего грешника

Я должен быть бодр, энергичен и – в постоянной готовности ответить без раздражения и умно на любую актерскую глупость. А я лежу тут на матраце и с удовольствием страдаю вместо того, чтобы спать.

Тут пикнул телефон: смска! В два часа ночи она могла прийти только от Лизы. Я схватил телефон. Свет экрана ослепил в темноте.

«Я очень тебя люблю. Не злись. Ты мне нужен», – прочел я ослепшими глазами и понял, что завтра я буду таким, каким должен быть режиссер на репетиции.

Мы опять поссорились. Когда это было? Сегодня? Вчера? Какая разница?.. Я не ждал никаких смсок, грустил, и вот…

Повод для ссоры был дурацкий. Лиза, как водится, поехала на гастроли. Она позвонила мне, а вокруг нее перекатывали камни слов отвратительные мужские голоса… Так всегда бывало. Всегда. Иногда у меня получалось не обращать на это внимание, а тут я психанул. Знаешь, что я тебе скажу, сын? Люди слишком часто психуют из-за того, что мир какой-то не совершенный, нелепо как-то он устроен. Не, ну, правда: я тут, на своих репетициях, а она – там, разгребает камни мужских голосов… Красивая, тонкая, талантливая, умеющая восхищать, со своей короткой черной стрижкой и огромными умными глазами… Умные глаза – это самое сексуальное, что может быть у женщины, во всяком случае, с точки зрения седого мужчины.

И вот, она – там, а я – тут. Ну, разве можно спокойно пережить эдакую нелепость мира? Только не надо мне, пожалуйста, говорить: мол, что ж поделать?.. тут же ничего не изменишь, мол… не хочешь же ты погубить ее карьеру, мол?.. При чем тут всё это? Она там, а я – тут. Как же можно не психануть?

Глаза привыкли к свету телефона. «Я очень тебя люблю. Не злись. Ты мне нужен», – еще раз прочел я. Бог мой, влюбленный – он еще хуже ребенка: ребенок верит все-таки не всем словам, а влюбленный – всем, которым хочет верить.

Я прочитал смску в третий раз, написал в ответ какую-то романтическую ерунду, положил телефон и спокойно уснул – как человек, у которого в жизни все в порядке.

В жизни мужчины, который не исключает, обязательно появится женщина. Все-таки, наверное, безлюбье – противоестественное состояние человека, и человек, как может, старается его изменить…

Она подошла первой. На ней было надето узкое красное платье, в руке – стакан апельсинового сока. Сочетание красного с желтым выглядело отвратительно. Но надо всем этим «светофором» светились ироничным любопытством умные черные глаза. Стоило их увидеть, и все остальное переставало иметь значение.

Она сказала:

– Здравствуйте. Как ваши дела? Вы не скучаете?

Она говорила так, будто мы знакомы. И я подумал: а может, мы, действительно, знакомы? С кем только не перезнакомишься за свою жизнь!

Чем она останавливала? На что стоило посмотреть прежде, чем опустить взгляд на вполне себе красивую грудь? Черные глаза? Конечно… Но было ещё одно… Как же его назвать? Как описать? От ее взгляда, от всей ее фигуры, от поворота головы, от взмаха рук шла какая-то испуганная нервность, которая, как правило, и отличает талантливых женщин…

Я ненавижу тусовки, потому что совершенно не знаю, что на них делать, и не понимаю, как себя вести. У меня складывается ощущение, что на сборищах этих я не сам себя веду, а меня ведет некая неприятная, но мощная сила. Раньше, когда мы ходили вместе с мамой, все получалось как-то проще: мы с ней тихонечко всех обсуждали, получалось даже занятно и смешно… Но с тех пор, как она стала вести абсолютно свою, подчеркнуто самостоятельную жизнь, ходить на эти тусовки стало совсем невыносимо.

Поэтому в последнее время я захаживал лишь туда, куда надо было зайти обязательно. Это сборище было как раз из таких. Один раз в год мэр собирал деятелей культуры, дабы сообщить: как он нас всех любит; как нуждается город в нас и как жаль, что он не может удовлетворить все наши материальные запросы, но будет, разумеется, очень стараться. Не прийти сюда означало бросить начальству некий неясный вызов, а вызовы я бросать не люблю, тем более начальству…

В правой руке она держала стакан с отвратительно желтым соком, а пальцами левой нервно выстукивала мелодию на собственной ноге. Пальцы у нее были очень красивые – длинные, тонкие, с ухоженными ногтями… Пальцы у женщины, скажу тебе, сын, так же важны, как обувь у мужчины – они о многом могут сказать.

– Добрый вечер, – ответил я, зачем-то изо всех сил стараясь не смотреть на эти длинные, выстукивающие мелодию пальцы.

– Можно я приглашу вас на свой концерт? – спросила она.

Я понял, что очень боюсь ее. Да, пожалуй, это первое чувство, которое я испытал, ее увидев: страх. Она, без сомнения, принадлежала к тому сорту женщин, которые имеют обыкновение властвовать надо мной. Я слишком хорошо знал, что такие встречи в конечном итоге всегда кончаются печально, если не трагически, да-да, через радости, восторги, истерики, я непременно вернусь к одиночеству, которое после всех этих радостей, восторгов и истерик будет восприниматься особенно безысходно.