Исповедь военнослужащего срочной службы

      А один раз, еще осенью, было совершено совсем уж ужасающее покушение на святую святых — комнату, где хранились спиртовые запасы второй эскадры, расположенную в эскадрильском домике на территории стоянки самолетов. А дежурил по стоянке в тот день я. Как обычно, проводив со стоянки народ и закрыв шлагбаум, я пошел опечатывать самолеты. Покончив с этим делом, вернулся к себе в будку и завалился спать на скамейке, дожидаясь приезда караулки. Разбудил меня ДСЧ, который приперся проверить, как я несу службу и обнаружил в эскадрильском домике отогнутую решетку в учебном классе, взломанные двери комнаты САПС и исчезновение четырех канистр со спиртом, а также пары радиостанций «Ромашка» с запасными аккумами и зарядным устройством. Лиходеи хорошо подготовились к акции — они точно знали день, когда будет завезен спирт, расположение комнаты, где он хранился, подходы к зданию, и график и маршрут движения ДСП, а также его привычку дрыхнуть перед сдачей стоянки караулу. Даже если бы я и не спал, у меня не было шансов — наверняка было организовано наблюдение, все дело можно было провернуть буквально за 10–15 минут, когда я находился в любом из дальних концов стоянки. Сделать это могли только свои, позже мне намекнули на авторов этого произведения, но прямых доказательств у меня нет, поэтому имена я предпочту не называть.

      На стоянку тут же понаехало эскадрильское начальство, наш инженер грозил мне чуть ли тюрьмой, но на самом деле это происшествие на мне почти не отразилось, разве что я навечно был занесен в список «залетчиков» и врагов советской власти. Насколько я понял, что-то у них там не совсем чисто было, поэтому происшествие предпочли замять. Ну и я, в принципе, мог ответить недоброжелателям взаимностью и Кириченко прекрасно об этом знал. А дело было так. Месяцем раньше случилось одно происшествие, главным героем которого стал Эдик — мой напарник по охране стоянки. Я уже рассказывал про него, но тут стоит описать его поподробнее. Он не очень хорошо говорил по-русски, имел колоссальные габариты и дикий нрав вольного сына казахских степей. Горе было тому, кто рискнул бы поссориться с Эдиком. Как-то на стоянке я прикормил двух забежавших туда дворняжек, считая, что хоть какая-то, пусть даже и собачья живая душа рядом — это всегда хорошо, а во вторых, надеялся приспособить их к охране стоянки, себе в помощ. Толку от собак этих, правда, было немного, а тут Эдик выдумал попробовать их напоить «массандрой». Он смочил в ней краюху хлеба и собаки, затрепав ее, действительно захмелели, а потом вели себя как настоящие алкаши, требовали еще, лакали бухло прямо из миски, уже не закусывая, тут же поссорились между собой. Закончилось это тем, что обе собаки облевались тут же, в будке, да еще прямо на раскаленный калорифер, вонь стояла ужасная. В тот вечер Эдик сменил меня, а через день снова дежурил я. Придя на стоянку, я обнаружил там сверкавшего своим золотым зубом Эдика и полное отсутствие собак. На мой вопрос где собаки, он махнул головой в сторону леса и сказал: "Там… лэжат… я их застрэлил нахуй….". Вот такой серьезный мужчина был наш Эдик.

      В другой раз, когда на нашем аэродроме три дня торчали несколько 76-х Илов, битком набитые десантниками при полной боевой выкладке, которые, как выяснилось из прессы, были направлены "копать картошку", тоже случилась забавная история. Десантникам видимо надоело сидеть в душном раскаленном самолетном брюхе на сухом пайке и они предприняли небольшую вылазку к ближнему приводу, чтобы надрать там кукурузы на поле, аккурат примыкающему к нашей стоянке. А по стоянке одиноко слонялся скучающий Эдик. Увидев мелькнувшую в кукурузе камуфлированную жопу, Эдик тут же решил, что к охраняемому им объекту подбираются вражьи диверсанты и немедленно стал совершать героический подвиг по защите социалистической собственности и военного имущества. Он пристегнул рожок, дослал патрон в патронник и, изображая из себя Чингачгука-Большого Змея, за каким-то хером вышел за двойной ряд колючки прямо в поле, где и решил изловить неприятеля. Затем, по его словам, он даже выследил одного из них и встав во весь рост крикнул: "Стой, стрелять буду!!!", одновременно направив на чувака заряженный автомат. Это последнее, что он запомнил. Очнулся он в том же поле через некоторое время, со страшной головной болью и здоровенной шишкой на затылке — хитрые десантники отоварили его по полной программе, положили рядом с ним его разряженное оружие и сели вокруг Эдика в кружок, пытаясь привести его в чувство. Когда это случилось, они долго ржали, извинились перед Эдиком за рукоприкладство и объяснили ему о пагубности привычки направлять на людей заряженное оружие, а также указали ему на его тактические ошибки, допущенные им при попытке задержания противника. Расстались они почти друзьями.