Испытание

На этот раз за дверью, как показал глазок, была не алкоголичка. Там стояли трое. Один из них местный участковый Василь Василич, толстый, добрый и, как ни странно, очень честный человек. Двое других - молодые дяди в светлых плащах с кожаными воротниками. Секьюрити.

Не отпирая двери, хозяин квартиры поинтересовался, что господам надобно. Один из неизвестных достал из внутреннего кармана бумажку, солидно развернул.

- Вы Трапезников Александр Иванович?

- Да.

- Родились пятнадцатого мая тысяча девятьсот сорок пятого года в Астрахани, в семье главного технолога рыбзавода?

- Да.

- Служили в СА в ГСВГ?

- Служил.

- Окончили Ростовский госуниверситет?

- Окончил.

- Русский?

- Мама украинка, а так русский. Только к чему...

- Никогда не были женаты?

- Нет.

- Детей нет?

- Нет.

- В настоящее время работаете на оптовой базе номер одиннадцать?

- Да.

- Рядовым сотрудником?

- Рядовым. Однако же, хотел бы узнать, к чему все эти расспросы?

- Узнаете.

Человек в белом плаще сложил бумажку и спрятал в карман.

Александр Иванович вдруг разозлился.

- Больше я ни на какие вопросы отвечать не намерен!

- А никаких вопросов больше и не будет.

- И дверь я вам не открою!

Человек в плаще протянул руку - в глазок это выглядело так, будто он хотел схватить хозяина квартиры за причинное место,- и дверь, охотно щелкнув, отворилась. Александр Иванович потерял дар речи. Неужели он вчера забыл ее запереть!

- Вы поедете с нами.

- Никуда я не поеду! И кто вы такие, а? - Трапезников внимательно посмотрел в серьезные, даже печальные лица визитеров и с ужасом почувствовал, что ему нечего им возразить. И потом, эта дверь, она показала, что он абсолютно не защищен.

Александр Иванович попытался было отнестись к Василь Василичу, тот опустил голову и покачал ею. На губах его играла печальная улыбка, говорящая о глубоком знании жизни.

Нет, это, конечно, не ограбление, грабят не так. Но от этого не легче. Хозяин залепетал.

- Представьтесь хотя бы. Нельзя же человека вот так, из дому...

- Едемте! Наши действия абсолютно законны. Старший лейтенант в курсе, он видел все бумаги.

Милиционер значительно кивнул.

- Я никуда не поеду, пока сам не увижу постановления об аресте или какого-нибудь ордера!

Гости мрачно усмехнулись.

- Это не арест, но поехать вам придется.

- Я отказываюсь!

- Старший лейтенант, скажите ему.

- Одевайтесь, Александр Иваныч, нехорошо. Такое важное дело, а вы бузите.Голос участкового звучал мягко, по-отечески.

А может быть, наградят, мелькнула мысль у гражданина Трапезникова, дикая мысль... Вины никакой он за собой не ощущал. Ну никакой. Ни против закона, ни против понятий. Чист! Ни долгов, ни должников.

- А здесь вы не можете сказать, в чем дело?

- Здесь не можем.

- Ехать далеко?

- У нас машина.

Путаясь в толкотне непривычных мыслей и противоречивых чувств, Александр Иванович набросил плащ, надел заранее начищенные туфли. Закрыл дверь. Убедился, что она действительно закрыта.

- Не волнуйтесь,- сказал человек в плаще, и Трапезников действительно перестал волноваться.

Спустились вниз. У подъезда стояла черная "Волга". Не "БМВ", например. Отечественная машина. Это было лишним подтверждением, что дело затевается не частное, но официальное.

Старушки, вечно сидевшие на скамейке у входа, искренне пожелали Александру Ивановичу счастливого пути. Это что, им тоже все известно? Трапезников не успел обдумать эту мысль, его стали с профессиональной деликатностью усаживать на заднее сиденье. Сопровождающие очутились там же, ошуюю и одесную. Это обстоятельство заново возбудило в рядовом работнике оптовой базы смутные, неприятные подозрения.

Но мотор уже заработал. Машина тронулась с места.

Во время путешествия неизвестно куда Александр Иванович непроизвольно начал вспоминать свою жизнь, ища в ней темные моменты, ощупывая мыслью белые пятна на карте своей памяти.

Во время службы в армии не имел никакого доступа к военным секретам, считал сапоги и портянки в каптерке, поэтому даже случайно не мог проговориться в разговоре с хитрым шпионом, приставшим к нему под видом безобидного попутчика или собутыльника.

Дрался, даже в юности, редко, неохотно и неумело. Вряд ли мог случайно кого-нибудь покалечить. Выбил зуб Толику Решетилову, да и то в ситуации, когда ему надо было выбить все зубы. К тому же Толик давно лежит на Домодедовском и никому не может пожаловаться.

Воровал? Яблоки из школьного сада, когда жил в деревне у бабки. Были еще груши и кислый-кислый крыжовник.

Пил? А кто не пил? Да и пил-то... И всегда на свои.

Бабы? Были бабы. Но всегда по обоюдному согласию. С шампанским и ужином. В последнее время брал изредка шлюх. Но это, кажется, не запрещено.

Нет, господа, чист, совсем чист. Как соловьиный свист.

Может, на родную базу номер 11 кто-то внимательный глаз положил? Это может быть, и пусть. Но Трапезников никаких бумажек сомнительных даже в руки не брал, а подпись свою ставил только в ведомости на зарплату.