Испытание добродетели

— У вас только два дня, — напомнил Гайдаев. — Я, конечно, постараюсь что-либо предпринять, но не смогу ничего гарантировать. До свидания.

Дронго перезвонил своему другу и осведомился:

— Эдгар, что у нас с адвокатом? Ты мне ничего не сказал об этом.

— Он не был назначен, сам попросил своего молодого коллегу уступить ему это место и сумел убедить судью отправить дело на доследование. В «Московском комсомольце» уже появилась статья об этом адвокате и его блестящей работе.

— У каждого свой бизнес, — со вздохом проговорил Дронго.

— Что мне делать? Позвонить Макбету Арутюняну?

— Да. Предложи ему встретиться. Будет лучше, если ты сам договоришься об этом.

— Думаешь, что он не захочет с тобой разговаривать?

— Не думаю. Опытный адвокат заботится прежде всего о своем реноме и деле, которым занят. Но будет лучше, если ему позвонит и назначит встречу Эдгар Вейдеманис, а не некий господин Дронго.

— Договорились, — согласился Эдгар и спросил: — Что ты теперь думаешь про это убийство?

— Чем больше я разговариваю со свидетелями, тем сильнее мне не нравится это дело, — ответил Дронго.

— В каком смысле?

— В деле появился какой-то неучтенный фактор. Второй выстрел. Почему первый оказался более громким? Ведь он был сделан в Монахова, который стоял у самых дверей. Значит, должен был быть громче первого. Есть еще и такой вопрос. Каким образом Хасмамедов мог успеть достать оружие из сейфа, выстрелить, выбросить пистолет и сбежать? Я уже не говорю про возможную борьбу между ним и хозяином дома, когда охранник якобы отнимал оружие. К сожалению, я пока не знаю всех аргументов адвоката. Но мне будет ужасно интересно встретиться с ним и переговорить. Теперь самое неприятное. У нас лишь два дня на расследование. Об этом мне только что сказал Гайдаев.

Глава 8

Встреча должна была состояться в офисе адвоката. Друзья приехали туда ровно в десять, как и было условлено.

Арутюнян оказался полным мужчиной с крупными чертами лица, большим носом, немного выпученными глазами, обвисшими щеками, редкими седыми волосами. Одет он был в темно-синий костюм в тонкую полоску.

Адвокат усадил гостей в кабинете и попросил секретаршу подать Вейдеманису кофе, а Дронго — чай.

Он даже не спрашивал их о вкусах, насладился произведенным эффектом и спросил:

— Удивлены?

— Нет, — ответил Дронго. — Видимо, вы уже знали, с кем вам придется встречаться, и сумели раздобыть кое-какую информацию про нас.

— Конечно, господин Дронго. — Арутюнян широко улыбнулся. — Я работаю адвокатом уже больше тридцати лет и немного понимаю в своем деле. Мне несложно было узнать, что господин Эдгар Вейдеманис является другом и напарником знаменитого эксперта Дронго. Вдобавок мы с вами еще и земляки, оба из Баку. Хотя сейчас отношения между нашими народами далеко не самые лучшие.

— Вы вините в этом азербайджанцев? — уточнил Дронго.

— Ну, не армян же. Согласитесь, что мы можем спорить целый день, и каждый будет настаивать на своей версии о причинах случившегося конфликта.

— В котором погибло так много людей, — мрачно напомнил Дронго. — А Достоевский считал, что нельзя строить счастье на слезе одного ребенка.

— Вы действительно полагаете, что в этой войне виновата только одна сторона? Кажется, восточная пословица гласит, что когда спорят двое, то виноваты бывают оба.

— Это не спор, а проклятая война между двумя соседними народами, которая принесла столько горя и страданий тысячам людей, — возразил Дронго. — Может, уже пора остановиться? Ведь конфликт длится более четверти века. Или будем продолжать, чтобы побить рекорд англичан и французов в Столетней войне?

— Удачное сравнение, — согласился адвокат. — Но я как раз никогда не был сторонником подобного насилия и всегда считал, что можно договориться. Особенно с соседями. Будем продолжать эту тему или поговорим о том, почему вы сюда пришли?

— Вы ведь прекрасно знаете причину нашего визита к вам.

— Догадаться было несложно. Тем более что ваш напарник любезно пояснил мне, какое именно дело вас интересует.

— Вы ведь сами взялись защищать Хасмамедова. Я могу узнать, зачем вам это понадобилось?

— Думаю, что вы знаете ответ на этот вопрос, — сказал Арутюнян и развел руками. — Никто не отменял пиара для людей моей профессии, да и рекламы, которая увеличивает гонорары в десятки раз. А это дело оказалось достаточно резонансным. У себя дома был убит господин Монахов, который спонсировал сразу несколько весьма радикальных националистических организаций. В убийстве обвинили мусульманина, лезгина, кавказца, дело которого передали в суд. Не было ни одной центральной газеты, которая не написала бы об этом деле. Я, армянин, который, казалось бы, должен недолюбливать всех мусульман, взялся защищать этого охранника-убийцу. Но дело еще и в том, что, ознакомившись с материалами дела, я пришел к твердому выводу о невиновности Хасмамедова. Дело уже было передано в суд. Поэтому мне пришлось достаточно долго убеждать судью, чтобы тот отправил его на повторное расследование.