Испытание льдом

Лед, каким он стал в конце февраля, просто не мог быть хуже. Все холмы целиком скрылись под снегом. В месте нашей вынужденной стоянки снег был так глубок, что наше убогое жилище почти полностью скрылось под ним и походило на снежную хижину эскимосов. Что же касается нашего образа жизни и переживаний, то об этом в стихах можно рассказать один раз. Но ни в стихах, ни в прозе нельзя повторять одно и то же бесконечно в надежде, что все будут слушать, понимать и сочувствовать.

В течение всего марта недостаточная занятость, урезанные пайки и упадок духа, неизбежные при виде этой бескрайней, унылой, навевающей тоску своим однообразием снежно-ледовой равнины, — все это, вместе взятое, сильно сказалось на состоянии здоровья всей команды без исключения.

Нам всем опротивела жизнь в этом жалком домишке. Те, кто не любил размышлять, находились в состоянии сонливого оцепенения, и они-то и были самыми счастливыми из нас. Именно те, кто обладал достойной зависти способностью спать в любое время независимо от того, волновало ли их что-нибудь или нет, чувствовали себя лучше всех.

21 апреля. Теперь наши планы сводились к тому, чтобы перебросить по этапам к шлюпкам такое количество провианта, которого нам должно хватить на период с 1 июля по 1 октября. Во вторник Джемс Росс с обеими партиями двинулся в путь с разным грузом и возвратился около полудня 24 числа. На обратном пути они видели медведя и убили тюленя, а вечером другой медведь подошел к самому нашему дому и стянул флагшток, за что поплатился жизнью.

В апреле нам удалось перебросить весь наш провиант на восемь миль, или на одну четверть расстояния до шлюпок в заливе Батти. На перевозку провианта до конечного склада, по нашим расчетам, должен был уйти весь май. Итак, партиям предстояло пройти один и тот же участок пути восемь раз, покрыв в общей сложности 256 миль. Так на деле и получилось, и только 24 мая мы прибыли с первым грузом к тому месту, где стояли лодки. Сначала мы не могли даже их отыскать, такой глубокий снег покрывал землю. Большую часть дня мы занимались тем, что отрывали лодки и запрятанные запасы.

Погода была неустойчивой, с частыми и сильными снегопадами, и это еще больше затрудняло и без того тягостный и нудный переход.

1 июня. Мы перебросили к лодкам все, кроме запасов, необходимых для удовлетворения текущих нужд, чтобы быть в полной готовности к плаванию, как только вскроется лед, и теперь нам оставалось только подыскивать себе занятия, чтобы убивать время, пока не наступит момент трогаться в путь. Такая на первый взгляд преждевременная переброска груза была крайне необходима. Дело в том, что позднее, когда настанет срок отплытия и надо будет пробиваться через замерзший пролив, дороги от нашей зимней резиденции до места стоянки лодок будут значительно хуже. Везти по ним грузы крайне истощенным людям станет не под силу.

4 июля. Запасы консервированного мяса израсходованы. Свежей животной пищи, кроме той, которую можно настрелять из ружей, тоже нет. Пока же добыча была скудной — несколько уток да гагар. Для дома сделали несколько запасных решеток, отремонтировали и укрепили крышу на случай, если придется сюда возвратиться на следующую зиму. Но мы сомневались в том, что сумеем выжить при столь роковом стечении обстоятельств.

8 июля. В понедельник все подготовительные работы закончились и мы сами не только были готовы к отбытию, но и воодушевлены стремлением покинуть это унылое место, как мы надеялись, навсегда. И все же наши надежды были сопряжены со многими опасениями. Их было достаточно, чтобы зародить у нас сомнения, не придется ли опять сюда вернуться, чтобы снова пережить отчаяние, а возможно, только для того, чтобы здесь умереть.

Больной, доставивший нам немало забот в начале пути, перенес дорогу хорошо, и мы достигли первой остановки до полудня.

После полудня мы опять тронулись в путь, продвигаясь с огромными усилиями по почти непроходимым дорогам. Нам они казались — особенно скверными, так как больного надо было везти осторожно. Нам приходилось так тяжело, что даже вечером и ночью мы тянули сани в одних рубашках. К полуночи мы продвинулись всего на две мили и были рады отдыху.

19 июля. Воскресенье у залива Батти, куда мы наконец добрались, было днем отдыха. На следующий день мы с возвышенностей обозрели лед; он еще не был взломан. Люди занимались ремонтом лодок и подготовкой к отплытию. Мы настреляли около сотни гагар, так что наш запас свежего мяса был если и не обильным, то довольно значительным.

1 августа. Преобладал северо-восточный ветер, все побережье забило льдом, и мы были прикованы к своему участку берега и к лодкам. 3 августа все же сделали попытку обойти южную оконечность залива, но, потерпев неудачу, возвратились.