Испытание огнем

Перед политорганами соединений, перед всем политсоставом армии были поставлены конкретные задачи: обеспечить широкое разъяснение Указа Президиума Верховного Совета СССР и приказа № 307 Народного комиссара обороны; добиться своевременного представления аттестационных материалов на присвоение командных воинских званий политработникам всех частей и соединений; вместе с командирами и политорганами соединений подготовить и представить Военному совету конкретные предложения о переводе отдельных политработников на командные должности; разработать практические меры по усилению военной подготовки политсостава.

Ночью политотдел армии опустел. Начальники отделений, инспекторы и инструкторы, члены парткомиссии выехали в части и соединения, чтобы непосредственно на местах проинструктировать командиров и политработников, делом и словом помочь в выполнении задач, поставленных командованием.

Я собрался выехать в 339-ю стрелковую дивизию, когда мне позвонил батальонный комиссар Иван Фомич Стеценко, военком разведотдела армии:

- Очень прошу прихватить меня с собой. Получил от члена Военного совета срочное задание - обобщить опыт разведчиков триста тридцать девятой, а добираться туда трудно. Да и чувствую себя неважно, беспокоит проклятая язва.

С Иваном Фомичом Стеценко я познакомился еще в первые дни службы в 47-й армии. Раньше он был военкомом 105-го стрелкового полка. Врачи знали о тяжелой болезни Стеценко и не раз предлагали комиссоваться, уволиться из армии - для этого имелись все основания, - но Стеценко категорически отказывался:

- Зараз идет война, и мое место на фронте. Не к лицу казаку-богунцу отсиживаться в тылу в такое трудное время.

После очередного приступа батальонного комиссара перевели из полка в штаб армии. Врачи надеялись, что тут ему будет лучше: и служба поспокойнее, и госпиталь рядом, в любой момент можно обратиться к медикам-специалистам. Но не таков был характер у Ивана Фомича. Он и здесь отдавал работе все свои силы. Его редко можно было застать в штабе, большую часть времени проводил в войсках, игнорируя болезнь, а то и просто забывая о ней. Да и не такой уж спокойной оказалась его должность. Он имел дело с разведчиками, а это народ боевой, отважный, горячий. Непросто с такими работать. Довольно часто Стеценко выезжал и с заданиями политотдела армии, проверял состояние партийно-политической работы в частях и соединениях, помогал политработникам переднего края в налаживании пропаганды и агитации, прежде всего в разведывательных подразделениях.

Вот и теперь ему нужно было срочно попасть в 339-ю стрелковую дивизию, чтобы обобщить опыт боевой деятельности разведчиков. Объект выбран, пожалуй, удачно. Разведывательные подразделения 339-й чаще других захватывали так называемых контрольных пленных, и потому командование дивизии было хорошо осведомлено о противостоящих вражеских частях. Я знал, что комдив 339-й полковник Т. С. Кулаков и начальник политотдела батальонный комиссар В. В. Сажнев лично отбирали в разведку лучших красноармейцев и младших командиров, много внимания уделяли воспитанию разведчиков. Теодор Сергеевич нередко сам давал напутствия направляющимся на задания разведывательным группам: как действовать ночью, как целесообразнее использовать условия горно-лесистой местности для проникновения во вражеский тыл... Да, объект для обобщения опыта был самый подходящий.

- Заходите, Иван Фомич, - ответил я на просьбу Стеценко. - Место для вас в машине найдется.

Я никогда не любил ездить ночью, даже по хорошим дорогам. В ночную пору чувствуешь себя в машине неуютно и одиноко, словно оторван от людей, от всего окружающего. Но на фронте не приходилось считаться с этим.

Части 339-й стрелковой дивизии занимали оборону на самом дальнем от штаба армии участке. Хотя наш водитель Жора Хачатуров с присущей ему самоуверенностью объявил, что знает дорогу как свои пять пальцев, все же не обошлось без курьезов: в темноте мы заблудились и едва не заехали в расположение противника. В штаб дивизии прибыли только на рассвете.

Мои надежды на то, что к нашему приезду Указ Президиума Верховного Совета СССР и приказ Народного комиссара обороны будут уже опубликованы в дивизионной газете, не оправдались. Оказалось, что редакция дивизионки не смогла принять эти документы по радио из-за неисправности приемника. У меня же с собой был лишь один экземпляр Указа. Это несколько осложняло положение.

- Давайте сделаем так, товарищ полковой комиссар, - предложил Василий Васильевич Сажнев. - Сначала соберем офицеров штаба и политотдела, побеседуем с ними, и они сразу поедут в полки. А как только получим армейскую газету, организуем работу непосредственно в подразделениях.