Испытание правдой

Но, разумеется, я первая нарушила это условие, проболтавшись своей единственной наперснице. Как-то вечером, когда Дэн был на ночном дежурстве, мне позвонила Марджи, чтобы сообщить, что ее мать наконец-то наняла себе сиделку и помощницу по хозяйству, так что она смогла вырваться на свободу и подыскала себе маленькую квартирку на другом конце города.

— А почему же ты не рванула обратно в Париж?

— Потому что меня назначили помощницей управляющей сувенирного магазина музея. Я понимаю, это слабое объяснение, но послушай, все-таки это работа, а я подписала договор аренды студии на год, и я понимаю, что впрягаюсь не в свое дело и все такое… бла-бла-бла… а это значит, что я больше не хочу об этом говорить. Что там у тебя?

Взяв с нее клятву хранить строжайшую тайну, я поделилась с ней новостью о своей беременности.

— Ты меня разыгрываешь, — сказала она.

— Если бы… Ты не проболтаешься?

— Да нет, конечно.

Молчание. Я почти не сомневалась, что Марджи борется с настойчивым желанием дать мне совет.

— Послушай, если ты счастлива, то и я счастлива.

— Из чего следует вывод, что, по-твоему, я сошла с ума.

— Хочешь правду? Да, идея стать матерью в возрасте двадцати двух лет пугает меня до чертиков. Но это что касается меня. А ты ведь совсем другая, так что я уверена, ты блестяще справишься с этой ролью.

— Но теперь я уж точно скована по рукам и ногам.

— Дорогая, все мы так или иначе в ловушке.

В этом с ней можно было согласиться, добавив, что большинство из нас сами расставляют ловушки, в которые потом и попадаются. Или сознательно загоняют себя в ситуации, угрожающие проблемами. Я могла спокойно отлучиться в ванную и поставить себе диафрагму. Я могла попросить Дэна не кончать в меня. Но я ничего не сказала, ничего не сделала. И теперь моя судьба была решена.

В тот же день я позвонила директору школы, где с сентября собиралась учительствовать, и объяснила, что в середине апреля будущего года у меня родится ребенок. Я даже расслышала его сердитый вздох, когда он осознал эту новость.

— Во всяком случае, я благодарен вам за то, что предупредили заранее, — сказал он. — Полагаю, вы сами только что узнали об этом.

— Да, и поверьте мне, мы не планировали так скоро, — пробормотала я, испытывая какое-то глупое чувство вины, как будто директору было не все равно, случайно я залетела или по плану.

— Так часто бывает, — сказал он, и по его тону можно было догадаться, что ему уже хочется сменить тему. Директор заявил, что переговорит с руководством средней школы, после чего сообщит мне свое решение. — О, да… и мои поздравления, конечно, — сухо добавил он.

Большое спасибо. Особенно за письмо, которое я получила спустя несколько дней, с вежливым и грамотным отказом. Поскольку весной у меня родится ребенок, мне придется пропустить целый триместр, а с учетом того, что для меня это будет первый год работы учителем — что само по себе непростое испытание, с точки зрения директора, опытного педагога, — в сочетании с тяжелым грузом беременности, бла-бла-бла…

Я скомкала письмо, швырнула его в мусорную корзину и подумала: «Вот тебя и щелкнули по носу».

— А ты можешь подать на них в суд или что-нибудь в этом роде? — спросила Марджи, когда я позвонила ей, чтобы поделиться своим возмущением.

— Дэн уже консультировался по этому вопросу. Тот факт, что они отказали мне еще до того, как я приступила к работе, снижает мои шансы на победу. Более того, в законах нет никаких статей, защищающих женщин от несправедливого увольнения в связи с беременностью.

— Не надо было ничего говорить в школе.

— Врать — не мой стиль.

— Ты слишком правильная.

— Да, это моя беда.

— И что теперь?

— Есть педагогический курс в университете Род-Айленда, это всего в двадцати минутах езды от города, в Кингстоне. Поскольку ребенок родится в середине апреля, мне разрешили сдать выпускные экзамены следующей осенью. Еще одна хорошая новость: они обещали помочь мне найти подработку учителем — для нас это, сама понимаешь, жизненно необходимо, ведь возникнут дополнительные расходы.

— Ты так ничего и не сказала своим родителям?

— Пока это под грифом «Совершенно секретно». Я еще не готова рассказать.

— Зная твою мамочку, готова спорить, что она сама обо всем догадается, прежде чем ты осмелишься посвятить ее в свою тайну.

Как всегда, Марджи оказалась провидицей. На следующий день я должна была съездить в Вермонт — забрать оставшийся хлам из нашей старой квартиры, который хранился у родителей в сарае. Я не виделась с матерью шесть недель, и стоило мне переступить порог, как она, взглянув на меня, сказала.

— Только не говори мне, что ты беременна.

Я попыталась не реагировать. Конечно, ничего не вышло.

— Да нет, ни в коем случае.

— Тогда почему ты побледнела, когда я задала тебе вопрос?

С ответом пришлось повременить, поскольку вдруг накатил приступ тошноты. Я бросилась по коридору к туалету под лестницей. Успела вовремя. Боже, как я ненавидела этот токсикоз. И я знала, что мама устроит мне допрос с пристрастием, как только я расстанусь с унитазом.

Но она даже не стала дожидаться этого момента. Она постучала в дверь и спросила: