Испытание правдой

— Если вы уйдете из семьи, вы нанесете им страшную травму. А если решите порвать с моей дочерью…

— Я этого не сделаю. Лиззи — любовь всей моей жизни. Я так уверен в нашем союзе… должно быть, вы испытывали такую же уверенность, когда впервые встретили своего будущего мужа…

Я уже приготовилась сказать что-нибудь резкое, вроде того: «Когда я встретила своего будущего мужа, никто из нас не был связан узами брака… и кстати, я ненавижу, когда говорят об уверенности», — но тут увидела, что Лиззи возвращается. Тогда я просто наклонилась к нему и прошептала:

— Думаю, вам известно, что она очень ранима, когда дело касается любви, и если вы разобьете ей сердце, вы за это заплатите, черт бы вас побрал.

Доктор побледнел. Он явно не ожидал услышать подобное — чуть ли не угрозу в мафиозном стиле — из уст милейшей школьной учительницы.

И, кто бы сомневался, спустя шесть недель он порвал с Лиззи.

— Прошу, не говори отцу, — сказала она, когда позвонила, чтобы сообщить эту новость.

— Дорогая, я ни слова не сказала твоему отцу и не скажу. Ты ведь просила держать это в тайне. Но я не думаю, что тебе стоит опасаться отца, ты же знаешь, он не из тех, кто осуждает других…

— Но все равно он будет считать меня неудачницей.

После этого я услышала всю сагу — как Марк все-таки решился и рассказал обо всем жене; как она обезумела от ярости и грозила самоубийством; как он пришел к Лиззи и сказал, что «должен поступить правильно», хотя по-прежнему любит ее, но не сможет встречаться с ней тайно.

Все это я узнала неделю назад. С тех пор мы созванивались каждый день. Сейчас меня больше всего беспокоило то, каким неестественно спокойным был ее голос. В последние дни она настойчиво убеждала меня, что все под контролем; она сохраняет оптимизм и относится к происходящему «по-дзенски». Но ее голос звучал хрипловато, неестественно приглушенно, и я уже начала сомневаться в том, что все так хорошо, как она описывает.

Я устроилась за своим рабочим столом, сняла телефонную трубку, набрала номер связи с нашей голосовой почтой и прослушала ее сообщение:

— Привет, мам, привет, пап… это я. Мам, перезвонишь мне, когда будет минутка? Не волнуйся, если даже и поздно. Я отвечу.

И снова ее голос показался мне каким-то потусторонним, так что я задумалась, не страдает ли она от бессонницы или, что еще хуже, не сидит ли на антидепрессантах. Я посмотрела на часы. Девять тридцать пять вечера. Для Лиззи — детское время. Хлебнув вина для храбрости, я набрала ее номер.

Она ответила сразу же:

— Мама?

— Ты в порядке, родная? — спросила я.

— О да, все прекрасно.

— Ты уверена?

— А почему ты спрашиваешь? Что, по моему голосу этого не скажешь?

Голос у нее был пресный, безжизненный.

— Да нет, просто ты какая-то уставшая.

— Не сплю. Но это часто бывает. Такие вот дела…

Она вдруг замолчала. В трубке воцарилась тишина.

— На работе все в порядке? — спросила я, пытаясь заполнить пустоту.

— Продолжаю зарабатывать для клиентов деньги, так что в этом смысле все замечательно.

Снова молчание.

Я осторожно спросила:

— А эта бессонница… она что, постоянно?

— Была до недавнего времени. Но сейчас, если не могу заснуть, знаешь, что я делаю? Встаю с постели, сажусь в машину и еду в Бруклин.

— А что там в Бруклине, дорогая?

— Дом Марка.

О боже…

— Ты мчишься к дому Марка среди ночи?

— Послушай, не делай вид, что ты в шоке. Я не ломлюсь к нему в дом, ничего такого. Я не звоню в дверь. Я просто жду на улице.

— Чего ждешь?

— Жду Марка.

— Но если это глубокая ночь, Марк, наверное, спит?

— Да, но он встает очень рано, на пробежку… хотя я ему столько раз говорила, что он загубит свои коленные суставы.

— Он видел тебя у дверей своего дома?

— О да…

— Что-нибудь говорил?

— Нет, он просто смотрит на меня, тут же отворачивается и убегает.

— Ты подходила к нему или к его дому?

— Пока нет.

— То есть ты хочешь сказать…

— Если он не поговорит со мной в ближайшее время, у меня не останется выбора. Я позвоню в дверь и поболтаю с его женой.

И снова меня насторожило ее спокойствие.

— А ты не пыталась встретиться с ним в другом месте?

— О, я звонила ему.

— И он отвечал на твои звонки?

— Пока нет. Он вечно занят. Но ему придется поговорить со мной. Рано или поздно.

— Куда ты ему звонила? Домой?

— Пока нет. Но начну названивать домой, если он не поговорит со мной.

— Выходит, ты звонила ему в офис, да?

— Да, и еще на сотовый.

— И как часто ты звонишь?

— Каждый час.

Я открыла ящик стола и полезла за пачкой «Мальборо лайтс», которую там держала. Я уже давно избавилась от клейма заядлого курильщика, но все равно выкуривала по три сигареты в день. Конечно, это ничто в сравнении с моей прежней суточной нормой в тридцать штук. Видит Бог, сейчас мне просто необходимо закурить. Я достала сигарету, щелкнула зажигалкой, затянулась и сказала:

— А теперь послушай меня, дорогая. То, чем ты занимаешься, могут истолковать как сексуальное домогательство, тебе это известно?

Ее голос звучал все так же безучастно.

— Но я не приближаюсь к нему и ничего себе не позволяю, — сказала она. — И если бы он только ответил на мой звонок и согласился поговорить…

— Что ты надеешься от него услышать?